– А вот и хозяева, – сказал, наблюдая его в бинокль Коско. – Обозначают свое присутствие.
– Да, впечатляет, – пробормотал Фрейзер, глядя в свой. – Адмирал, может нам стоит дать условный сигнал? – обернулся к Бэрду.
– Нет, – попыхивая сигарой, ответил тот.– Отправим его со станции. Немцы любят пунктуальность.
Когда через минуту диск исчез, и они спустились вниз, Коско позвонил по телефону на пост радиометристу.
– Джон, наблюдали – ли вы в направлении оста* цель? – поинтересовался он.
– Нет, сэр, – донеслось из трубки. – Горизонт чист.
– Он невидим для радиолокации, – сказал Бэрд, видя удивление Фрейзера. – И опасен как гремучая змея. Для всех и каждого.
В расчетное время, преодолев все перипетии плавания, «Олимпус» бросил якорь в небольшой бухте рядом со станцией «Литл – Америка».
С ближайших скал на него удивленно взирала колония пингвинов, в далекой синеве моря всплескивала и резвилась стая касаток.
– Вот мы и на месте, – сказал Бэрд, надевая солнцезащитные очки. – Боцман, спустить на воду катер!
Станция была цела, но по самые крыши завалена снегом.
– Да, зима, судя по всему, была суровой, – оглядел ландшафт Каско и направил нескольких моряков откапывать входы.
Через пару часов в главном ангаре гудели две работающих на дизельном топливе печи, свободные от вахты наводили в нем порядок, а в командирском отсеке радист готовил к сеансу связи береговую рацию.
– Так, а теперь передавайте, – подождав, когда на ней засветилась шкала и радист надел наушники, сказал Бэрд, после чего, глядя в блокнот, назвал частоту и шифр.
– Ти-ти, та-та, ти-ти…. певуче застучал ключ, и спустя несколько минут, было получено подтверждение о приеме.
– Ну, а сейчас будем ждать хозяев, Уильям, – обратился адмирал к расхаживающему по отсеку Фрейзеру, и тот молча кивнул, – понял.
Затем Бэрд приказал Коско убрать со станции всех лишних, и моряков отправили на судно, оставив снаружи наблюдателя.
Потянулись минуты ожидания, которые все трое коротали по – разному.
Бэрд делал вид, что дремал в кресле.
Фрейзер излишне внимательно листал прошлогодней давности номер «Лайфа»*.
А Коско, покачивая носком унта и глядя в оттаявшее окно, тихо насвистывал «Серенаду солнечной долины» Гленна Миллера.
– Где же эти чертовы немцы? – взглянул на тридцатой минуте на циферблат своей «омеги» генерал. – Они заставляют себя ждать.
– Что поделаешь, Уильям, – чуть приоткрыл веки Бэрд. – Пока они заказывают музыку.
Словно в ответ на их слова, снаружи раздался быстрый хруст снега, затем оглушительно хлопнула входная дверь и громко постучали в отсечную.
– Да! – оживился Бэрд. – Войдите!
В открывшемся проеме возникла голова наблюдателя в заиндевелом капюшоне и, тараща глаза, он просипел, – в небе тарелка!
– Точно, – подавившись свистом и впечатав лицо в плексиглас окна, прошептал Коско. – Висит.
Когда вся тройка (моряка оставили внутри) натягивая на головы меховые шапки и застегивая на ходу комбинезоны, быстро вышла наружу, синевато отсвечивая на солнце, плоская тарелка дисколета шла на посадку в том же месте, где год назад был высажен адмирал.
Через минуту она скрылась в высоко поднявшемся снежном облаке, и до ушей американцев донесся затихающий свист.
– Турбины? – обернулся Фрейзер к Бэрду, и тот пожал плечами, – возможно.
А вскоре вдали показались две черные точки, постепенно обретающие фигуры людей.
– Ну что же, идем, – решительно сказал Фрейзер, и американцы зашагали навстречу.
