– Пиратская месть. Нашёл тебя их волшебник. Ты ведь убил вождя.
– Это не Корки – они бы напали на всех сразу, всем своим табором, с саблями и пушками.
– Какой волшебник? – спросил Воки, появившийся ниоткуда.
– Тот, что на мой дом напал и пожар устроил, – зло гавкнул я.
– Тебе известно, как его зовут, кто он, Миче?
– Убийца! – припечатал Лёка.
Малёк спросил Воки, где он был, когда причалили к берегу, и тот ответил, что оставался на «Комарике». Лично я не видел его на палубе. Я на Рики смотрел.
И, поскольку, всем было страшно за Петрика, мы пошли разыскивать бабульку все вместе, без ужина, большой толпой, купив и съев по дороге мороженое. Какое кому больше нравилось.
А в следующем маленьком городишке в Петрика просто выстрелили из кустов, но не причинили вреда. Вы понимаете, я заранее принял все меры, чтобы этого не случилось, я теперь только и делал, что меры принимал. Тогда на берег сошли только мы с ним. И в том, что стрелял волшебник, не было сомнений. На мой удар невидимый негодяй ответил своим, довольно слабеньким, надо сказать. И ничего не сказав насчёт моего имени и того, что мы встретимся, дал стрекача. Поймать не вышло, а на «Комарике» просто паника была. Мадинка рыдала на груди Чудилки, а сам он был спокоен и вёл себя достойно.
– Где был Воки? – спросил я тогда у Малька.
– Не знаю, Миче, не могу вспомнить. У нас в кухне случился пожар, пока вы в городе были. Небольшой, но мы все тушили. Дым, вонь, ничего не видно… Не чуешь, разве, как пахнет? Постой, ты ведь не хочешь сказать, что Ловкач волшебник?
– Я бы сказал, что волшебник. Но это не так. Я бы почувствовал, – ответил я, потому что не почувствовать очень сложно.
– Жил – был Хрот, занудный всезнайка. Однажды он нудел – нудел, его схватили за пятки и утопили в речке.
– И жил – был Миче, которого плохо выучили. Он знать ничего не знал, кроме заклинаний «бу-бу-бу», и знать не хотел. Он не желал слушать мудрого Хрота, и поэтому попал впросак, сел в лужу и обмишурился. Этот Миче будет ещё утверждать, будто Совет племён у Мыги начался с утра, когда я точно знаю, что после обеда.
– Откуда ты знать можешь? Совет племён у Мыги был четыреста пятьдесят лет назад.
– Четыреста сорок девять лет и четыре с половиной месяца назад.
– О, Эя! Вредный Хрот должен прислушиваться к знающим людям. Все важные дела южные анчу всегда начинали с утра, с девяти часов, а вовсе не с обеда, набив животы.
– Тогда старейшины из Айкри опоздали на сборище. На них в пути напали разбойники Акети. Твои предки, Миче, из Айкри, ты это знать должен.
– Значит, Совет перенесли на следующий день. Дали людям отдохнуть.
– Не перенесли.
– Перенесли.
– Миче, если ты будешь мешать Хроту рассказывать интересные вещи, я откажусь есть овсяную кашу.
– Ужас. Страшно—то как. Я, Рики, просто трепещу. Раз пищу, два пищу, три пищу… Кому какое дело, в котором часу четыре с половиной сотни лет назад старейшины решили потрепаться, а потом передрались, а потом, как всегда, пировали, забыв про время вообще?
– Это историческая правда! – подскочил от возмущения младший Корк.
– Хрот, а как Миче в луже обмишурился? – тихо спросила Лала Паг.
– Примерно так же, как опростоволосился.
Расширив глаза, девчоночка уставилась на мою голову. Сдерживая смех, начальник экспедиции сказал:
– Это уже не история, нет – нет, Лала, мышка моя.
– Не история?
– Нет. Суровое настоящее.
