Жаир Болсонаро долго пребывал на политической обочине, отличаясь лишь зажигательно-презрительными речами о женщинах, национальных и сексуальных меньшинствах. Он привлек избирателей, обещав покончить с ужасающей коррупцией и разгулом преступности. Он поклялся расправиться с жестокими уличными бандами, которые держат в руках торговлю наркотиками, разрешив полиции расстреливать преступников на месте. А бразильская полиция и так убивает пять тысяч человек в год…
Бразилия всегда была страной «этнической демократии», здесь никого не интересовал цвет кожи. Жаир Болсонаро создал и эту проблему. Он высокомерно заявил, что его дети никогда не женятся на темнокожих. Болсонаро – еще и сторонник экономического эгоизма, ему не нравятся масштабные китайские инвестиции:
– Мы никому не отдадим нашу территорию.
Проголосовали за него те, кто разочаровался во всех политических партиях и в политиках, которые давно на сцене: «Даже если он немного сумасшедший, кто-то должен все изменить». Бразильцы верят в спасителя, в героя. Они видят героя в Жаире Болсонаро. Верят, что он найдет простые ответы на все сложные вопросы. Он обещал изменить школьные программы в пользу традиционных ценностей. Его поклонники писали на стенах: «Конституция – нет, Библия – да!»
Болсонаро обрушил биржевые котировки, заявив, что он в принципе против приватизации и что нефтяная отрасль должна принадлежать государству. И новый президент Мексики Андрес Мануэль Лопес Обрадор обещал национализировать нефтяную отрасль – свидетельство растущего ресурсного национализма.
Точно так же во многих европейских странах бушуют национальные страсти. Вновь и вновь срабатывают архаичные механизмы «свой – чужой». Разочарованные и неудовлетворенные голосуют за популистов, демагогов, сторонников жесткой руки. Еще недавно неонацисты и ультраправые только в своем кругу ощущали себя сильными и мужественными и сбивались в стаи. Теперь они угрожающе заметны. Расцвет ультраправых – симптом меняющихся настроений.
Контрреволюция шагает по Европе! Контрреволюция крайне правых, националистов, популистов и неонацистов. Они намерены не только побеждать на выборах, завоевывать места в парламентах, становиться министрами, премьерами и президентами, а еще и изменить образ жизни и мыслей сограждан. И пересмотреть все, чего достигла единая Европа после 1945 года.
Ключевой лозунг послевоенной Европы – равенство! Те, кто лишен богатства и власти, должны обрести те же права, что и сильные мира сего.
Новые националисты, восставшие в XXI веке, отстаивают обратный принцип: формальное равноправие не отменяет того очевидного фанта, что коренные народы имеют большие права, чем приезжие.
В послевоенные десятилетия европейцы отстаивали права меньшинств – этнических, религиозных, сексуальных. Популярный лозунг: «Мы все – меньшинства!»
А сегодня националисты сражаются за права большинства. Национал-популисты берут власть, обещая руководствоваться интересами большинства. Меньшинство? Пусть само о себе заботится. Споры о мигрантах, заполонивших Европу, – вожделенный повод для того, чтобы определить, кто имеет право здесь жить, провести черту между «коренными» и «пришлыми». Пришлые – лишние!
После Второй мировой войны, ужаснувшись содеянному, европейцы признавали собственные грехи и старались извлечь уроки из трагического прошлого. Вот почему канцлер Западной Германии Вилли Бранд опустился на колени перед памятником жертвам варшавского гетто.
