– Мне стало плохо, – сбивчиво начала я, но с бабушкой Лиз так нельзя. Она не только эталон женственности и красоты, но и мудрейший человек из всех, кого я знаю. Будучи ребёнком, я даже верила, что она умеет читать мысли. Выдохнув, всё же решила сознаться, – Я чуть не попала под вездеход. Так торопилась домой, чтобы успеть до прихода Маргаритки, что чуть не попала…
– Третья! – Почти зашипела она. – Ты понимаешь…
– Да, да… Я буду очень осторожной.
– Ты могла погибнуть. Третья, ты…
– Я знаю. – Голос дрогнул пережитыми эмоциями, слёзы снова подступили к глазам.
– О, девочка моя, – вдруг пролепетала бабушка Лиз. – Гормоны-то плещут.
Я была ошарашена её словами, так и застыла, смотря глаза в глаза.
– Взрослеешь. – Улыбались её ярко-голубые глаза.
– Нет, это просто эмоции. Это…
– Эти эмоции из-за того, что ты становишься девушкой. Тебе уже скоро восемнадцать. Ох, как быстро летит время в этом сером подземелье. – Она усиленно тёрла тарелку.
– Я просто переволновалась, я видела управителя сегодня. – Выпалила, хотя чётко решила никому не говорить ни о нём, ни о Марсе Нарышкином.
Глаза бабушки Лиз вспыхнули почти огнём, она смотрела на меня пронизывающе.
– Главный управитель. – Повторила она, я смотрела в её яркие голубые глаза с опушкой темных ресниц.
– Бабушка Лиз, а правда, что у людей, родившихся на поверхности у всех яркие глаза? Как у тебя?
– Правда. – Буркнула она, уперев взгляд в оттираемую тарелку.
– У него глаза, как у тебя, он тоже родился на поверхности?
– Тоже.
– Но он такой… Молодой – подбирала я слова, чтобы не обидеть бабушку.
– Молодой. – Засмеялась она, – а кряхтит, как старик.
Наш разговор прервали. Папа вкатил на кухню бабушку Марту, дочь Лиз, хотя выглядели они, словно их родство перепутали местами, и Марта была скорее не дочерью, а матерью Лиз. Сейчас даже моя мать выглядела старше само́й Лиз.
– Мама, дай мне пить. – Прохрипела бабушка Марта.
Пока бабушка Лиз наливала воду в стакан, я сравнивала их лица, не удержавшись от вопроса:
– Значит, люди, рождённые на поверхности, выглядят всегда моложе, чем те, кто родился в нашем мире?
– Третья к чему такие рассуждения? – Прервала меня бабушка Марта.
– Наша детка уже любовь крутит. – Иронично усмехнулась бабушка Лиз, откинув прядь рыжевато-золотистых волос на затылок.
– Я не кручу…
– Третья, это ж неплохо. Любить это прекрасно. – Прервала меня бабушка Марта, едва держа стакан с водой.
– Но не на вездеходах разъезжать с подкупольниками. – Она очень не любила жителей купола, именуя их не иначе как «подкупольники».
– На вездеходах? – Бабушка Марта прижала руку к груди. – Мам, а может, и неплохо. Может она…
– Марта, – рявкнула бабушка Лиз, – не хочу слышать. – И ещё усердней принялась тереть тарелку.
– Может, её ждёт другая жизнь, посмотри на нас, мы же муравьи. А там…
– Марта, – почти по слогам повторила бабушка Лиз.
– А если полюбит? Ты ж ради любви всё бросила. Любила же отца.
– Ох и несносной старухой ты стала Марта, – бабушка Лиз не поднимала глаза.
– Мама, – улыбнулась бабушка Марта, – Третья особенная. Она с самого рождения другая. Она же на тебя похожа, даже больше, чем я, она словно твоя копия. Это говорила даже… – и бабушка Марта закашлялась.
Пока я бегала за баллоном, бабушка Лиз держала её за руку, успокаивая? «Дыши аккуратно, мелкими вдохами. Вдох».
Бабушка Марта, подышала кислородом из баллона и почти стала засыпа́ть, с ней всегда так происходило после приступа.
