– В данный момент могу содержать только двух человек.
– Себя и еще двоих сверху? – с любопытством спросил он.
– Себя и еще одного, – быстро ответил я.
– И этот другой человек – женщина?
– На женщин, тем более, не трачу, ибо они символизируют для меня уход от внутренних поисков в мир соблазнов. Процесс обучения является для меня важным делом, и денег на это не жалко. Но я не вижу смысла в том, чтобы кормить компанию ленивых учеников, – закончил я.
– А если это является частью обучения? – загадочно спросил Джи.
– Я не верю в такое обучение.
Джи поставил мне шах, а затем мат и произнес:
– Как ты относишься к миру, так и он к тебе, – и в его глазах на миг открылась вселенская пустота.
Решив все же сыграть роль Ваньки Жукова, я отправился в сад. Обойдя заросший крапивой двор, я не нашел ничего пригодного в пищу, кроме цветущей петрушки и пожелтевшего лука. Из этого я приготовил салат, а на грязную засаленную плиту поставил вариться горох, который нашел в шкафу. Как только я накрыл на стол, появился Джи и, бросив взгляд на скудный ужин, заметил:
– От твоей стряпни и помереть можно.
– Больше нет ничего, – с растерянностью ответил я.
– С таким отношением к обязанностям домохозяина, как у тебя, на кухне никогда ничего не будет.
Меня задела его интонация, и я вернулся в комнату. В ящике письменного стола я обнаружил большую коллекцию курительных трубок и около двадцати сортов иностранного табака. Взяв из коллекции изящную трубку с изображением Мефистофеля, я набил ее табаком и сладостно закурил, пуская клубы дыма в потолок. Внезапно я вспомнил фразу, которую обронил Джи:
– Наша цивилизация со всем ее комфортом носит фаустовский характер.
Но я не мог представить как бы я жил без этого комфорта.
Докурив трубку, я решил посетить Джи. На улице было уже совсем темно. Яркие звезды рассыпались по небосклону, чаруя своим таинственным мерцанием.
– Мы пришли на Землю из созвездия Большой Медведицы, – вдруг прозвучал сверху голос Джи. Меня пронзило острое чувство ностальгии, и я долго не мог оторвать взгляда от звездного ковша. Поднявшись в мансарду, я залюбовался уютной комнатой: с левой стороны стояли две кровати, одна была накрыта голубым, а другая темно-красным старинным ковром с магическим завораживающим узором. Правую сторону занимали полки с толстыми томами работ Сталина, посреди комнаты стоял деревянный стол, на котором располагалась черная настольная лампа, освещавшая комнату желтым светом. Заметив у двери небольшую гипсовую скульптуру Ленина, я поинтересовался:
– Как вы можете терпеть его в этом мистическом пространстве?
– На невидимом перекрестке бесконечностей он является стражем порога среды, – улыбнулся он.
– Вы говорите странными метафорами, – удивился я.
– Это отнюдь не метафора, – ответил он серьезно.
– Что же это?
– Страж Порога Среды, – медленно, разделяя каждое слово, произнес он, и эхо пустоты захлестнуло меня невидимой волной.
Утром я увидел его за длинным растрескавшимся столом под яблоней. Он сидел с задумчивым лицом, погруженный в себя. Мне не хотелось мешать его размышлениям, и я собрался уйти, но он кивнул мне в знак приветствия. Тогда я решился задать вопрос, который задавал уже не впервые:
– Каким образом я могу работать над собой?
Джи, чуть улыбнувшись, дал мне все тот же ответ:
– Попробуй начать с самонаблюдения.
– Как это делается? –поинтересовался я, уже зная, что ничего нового он не скажет.
