Вот и сейчас он стоял на пороге и нежно прижимал к груди газетный сверток, из которого торчал одинокий рыбий хвост.
– Только не это... – простонала Люся.
– Не ждали меня так рано? – лучился счастьем ранний гость. – А я к вам жаворонком! Пташкой! Синей птицей! Эх! Выбери меня! Выбери меня! Птица счастья...
– Та-а-а-к... – вышла в прихожую Василиса и уперла руки в бока. – Это что тут за пение одинокого акына?
Василису Таракашин не ждал, он ее, если честно, недолюбливал. Да чего там, ненавидел всем своим пылким сердцем, вот как. Что самое обидное – взаимно. И всякий раз, по велению злого рока, сталкивался именно с ней.
– Нет, я спрашиваю, что за кошачьи стоны? – сурово вопрошала Василиса Олеговна, притопывая ногой.
– Могу я поговорить с супругой в этот погожий денек? – обиженно задергал шейкой Таракашин.
– С супругой можешь, – мотнула головой Василиса. – Только где ты ее здесь нашел? Кто здесь твоя супруга? Госпожа Таракашина-а! К вам ваша вторая половинка-а-а, недоделанная!
– Я собственно, к Люсе...
– Ой, я сейчас умру от изумления! Люсия стала ему законной супругой! Люсенька, иди скорее, встречай любимого, он тебе рыбу притащил. Прямо как кошке, честное слово! Кстати, скажи, чтоб он этот рыбий хвост в квартиру не заносил, от него же за километр разит!
– А куда ж я его?! – не выдержал Таракашин. – И это... вовсе это не хвост! Это... сюрприз! Люсенька-а, догадайся, что я тебе принес?!
Люсенька тоже почуяла запах от неприглядного свертка.
– Таракашин! Ну что ж ты в самом деле! То цветы искусственные притащишь, то рыбу тухлую! – поморщилась она. – Не заноси ее в дом.
– Интересно знать, а куда ж я ее дену?! – от расстройства пустил петуха кавалер. – У меня повод! А потому я сразу же решил – от вас водка, а от меня закусь! И все потому, что у меня горе! А теперь, значит, не заноси! Чем же тогда заедать?
– Люся, спроси у своего дона Педро, а кто ему разрешит распивать у нас с самого утра? – обратилась Василиса к подруге. – У нас здесь что, рюмочная какая, чтобы с утра пораньше план делать? Или, может, у нас вытрезвитель, чтобы всяких алкашей собирать? Ты поинтересуйся у него, Люся.
– Что за обзывательство такое «Олкаш»?! – захлебнулся негодованием гость. – Да я!. Люся! Немедленно накрой на стол! У меня для тебя неприятное известие!
– Хоть бы раз чего хорошее припас, – ворчала Люся. – Можно подумать, у меня без тебя неприятностей нет.
– Не бери в голову, – посоветовала Василиса. – Опять замуж будет заманивать.
– Не очень-то и хотелось! – фыркнул Таракашин и зыркнул на Василису. – У меня... Люся, выгони этого старого индейца, а? Ну ведь каннибал, честное слово. Того и гляди – сожрет.
– Это... это я «сожрет»? – побелела от гнева Василиса. – Люся! Решай! Или он, или я! Если тебе больше нравится проводить время с пропойцей, который бросил несчастное дитя круглой сиротой...
– Вася, ну почему круглой-то? – не согласилась Люся. – А я?
– Ой, да о чем ты, когда ребенку нужен отец! – все больше распалялась Василиса. – Будто не знаешь, что нет отца, и все! Ребенок – сирота!
– Ну и ничего, – набычилась Люся. – Вот у тебя тоже Пашка сиротой вырос, и неплохой мужик между прочим.
– М-да... – крякнула Василиса. Ее невоздержанность опять занесла ее куда-то не туда...
– А ведь я, собственно, к Павлу! – порадовал Таракашин.
– Только Павла тебя еще и не достает для полного совершенства, – вздохнула Люся.
