“У нас одно дыханье на двоих, пока рассвет не скажет нам: “Остановитесь!””, – вспомнила Эшли строчку из популярной песни и услышала в голове насмешливый голос Рихарда:
“Милая, не обольщайся так. Не забывай, я слышу всё, о чём ты думаешь”.
“А ты не лезь в мои мысли, тебе там не место”!
“Как скажешь. Ну что, продолжим знакомство с миром ночи”?
"Я только за! И что это будет?"
"Увидишь, вернее, ощутишь".
Они перемещались с места на место, словно их нёс ровный и сильный ветер, от дома к дому, проникали внутрь, подсматривали и наблюдали за тем, что происходит за стенами.
Эшли знала о теневой стороне людской жизни, но оказалась не готова к тому, чтобы испытать воочию такую богатую гамму эмоций. Перед ней мелькнуло множество образов, и она за короткое время восприняла самую суть.
За долю секунды прочувствовала состояние человека, только что совершившего убийство: он зарезал в переулке двоюродного брата из-за пустякового конфликта.
Ощутила отчаяние проигравшего в пух и прах игрока, залезшего в долговую петлю и теперь не знавшего, что ему делать.
Наблюдала за юношей, в наркотическом дурмане перерезавшим себе вены, лёжа в ванной. Видела животный ужас в его глазах, в момент, когда душа расставалась с телом, понимая, что из-за совершённого греха ей придётся на неопределённое время застрять в середине неизвестности, не переходя в новое возрождение.
Увидела, как мужчина, увлёкшись своеобразной сексуальной практикой, придушил галстуком свою возлюбленную или девушку по вызову (Эшли не поняла, кем она для него была) и, не заметив этого, спокойно заснул рядом с ней, забывшись в глубоком сне до наступления рассвета.
Безумие и одержимость, похоть и алчность, жестокость и злоба, зависть и ненависть – это с одной стороны. С другой, страх, горечь, отчаяние, разбитые надежды и мечты, разочарование...
Эшли сполна ощутила эмоциональное состояние как жертвы, так и палача.
“Зачем ты показываешь всё это, Рихард? – спросила она, неприятно поражённая. – Ты видишь и ощущаешь по ночам только боль, страдания и всю эту грязь?!”
“Это самые сильные эмоции, Эшли, уже давно я ощущаю только их и с каждым разом слабее. Они напоминают, что когда-то я был простым человеком. Не знаю, почему я не воспринимаю что-то доброе и хорошее. Говорят, добро сильнее зла, но в нём явно нет “перчинки”, – ухмыльнулся он. – В дыхании ночи есть нечто прекрасное, но я позабыл, что это такое. Я являюсь вампиром двести лет и мне приходится заполнять внутреннюю пустоту хотя бы такими эмоциями, я не хочу совсем окаменеть”.
“Ты что, был при жизни убийцей, насильником или кем-то ещё?!”
"Скажу тебе так, насильником я никогда не был. Сейчас я убийца против воли, потому что не могу, да и не хочу совладать с природой Зверя... Я покажу тебе кое-что ещё, надеюсь, это понравится тебе больше”.
Тёмным занавесом перед ними расстилался густой лес, приглашая совершить прогулку по дебрям. На Эшли обрушилось многообразие звуков животного мира. Где-то кричал, хлопая сильными крыльями, филин. Фыркали потревоженные ото сна олени, почуявшие присутствие вампира. Шумел ручей среди камней и высоких трав, ещё не примятых осенним дождём, и ветер играл листвой. В норе, глубоко под землёй, копошились и потявкивали спаривающиеся лисицы. Протяжный волчий вой сообщил, что недавняя охота была удачной.
Животные обеспокоились их появлением, но вскоре, как ни в чём ни бывало, вернулись к своим делам.
