Оживлённой переписки в итоге не вышло ни с кем.
Подруги отчего-то не спешили ей отвечать. Рита написала только один раз – из белорусского лагеря, полная восторгов и предвкушений, а затем капитально пропала. Очевидно, лагерная жизнь захватила её целиком: в конце концов, она ведь никогда раньше не уезжала из дома, и сейчас ей просто слегка снесло крышу от счастья. Ася относилась к этому со снисходительным пониманием. Нелька же отделывалась скупыми отписками – всё хорошо, отдыхаю, купаюсь в озере, пью парное молоко, катаюсь на велике с деревенскими ребятами, до встречи в сентябре. «Наверное, до сих пор дуется на меня за Димку, – предполагала Ася, не чувствуя, однако, за собой большой вины. – Господи, да если бы он переключил своё внимание на неё, я бы только счастлива была!»
Мама обстоятельно и занудно перечисляла все медицинские процедуры, которые проходила в санатории, а также блюда, которые подавали в местной столовой, и своих соседей по столу. Ася морщилась, пробегая глазами эти скучные письма, и терялась – что тут можно ответить?..
Отец вообще ни разу не написал.
Редактор газеты известил Асю о причитающемся ей гонораре и просил после возвращения из Артека непременно забежать в редакцию.
Руководитель кружка юных журналистов загрузил её новыми заданиями до конца лета.
Вот, в общем-то, и всё общение…
Впервые в жизни, находясь среди толпы, Ася остро чувствовала своё одиночество. Девчонки из отряда недолюбливали её – не нужно было даже обладать особой наблюдательностью, чтобы заметить это. Впрочем, женская недоброжелательность, шедшая рука об руку с завистью, и раньше была знакома Асе. В Москве сверстницы тоже обычно сторонились её, считая самовлюблённой зазнайкой и выскочкой, в глубине души зверски, отчаянно завидуя. Но дома у неё неизменно была поддержка верных подруг, Риты и Нельки… Здесь же, в Артеке, никто из девчонок не хотел дружить с ней, принимать в свою компанию, обмениваться косметикой, не говоря уж о ведении задушевных разговоров и посвящении в сердечные секретики. Ася видела, как они шушукаются по углам, бросают на неё косые многозначительные взгляды и обливают высокомерием, но, конечно же, не подавала виду, что глубоко уязвлена таким отношением. Напротив – чем холоднее с ней держались девочки, тем заливистее и беззаботнее она хохотала, а затем мстила единственно доступным ей способом: очаровывала всех мальчишек без разбора. Это, к слову, порождало новые причины для ненависти – многие девчонки страдали, видя, как нравящиеся им мальчики поголовно сходят с ума от прекрасной Аси.
Вдохновляясь примером своей любимой книжной героини Скарлетт О`Хара, Ася кружила головы всем подряд. Неважно, что ни один из кавалеров всерьёз ей даже не нравился! Но как же приятно было осознавать тот факт, что за один её взгляд или поощрительный жест ухажёры моментально кинулись бы в драку друг с другом. Она целовалась с мальчишками в укромных аллеях лагеря до того, что опухали губы; собирала урожай восхищённых взглядов на пляже, а также во время игры в волейбол или теннис. Ася носилась туда-сюда по спортивной площадке в коротких шортиках и форменной голубой рубашечке, которая не скрывала, а подчёркивала пару тугих молодых грудок, а её золотистые волосы развевались по ветру и переливались в лучах южного солнца, словно нимб. Она была юная, соблазнительная, дразнящая и беспечная, как воплощение самой юности. Пацаны наперегонки ныряли Асе за ракушками, дарили крымские камешки редких причудливых форм и цветов, таскали ей из столовой заныканные персики. Да что там мальчишки-сверстники, если Ася нередко ловила на себе даже заинтересованно-восхищённые взгляды вожатых!
