Три дома на Набережной - страница 18

‒ Спасибо, Дим! ‒ Юля не выдержала и тоже засмеялась.

Пожелала всем легкой сдачи этапа, быстрого подписания акта, (та ещё морока), обещала хорошо отдохнуть и привезти черешневый компот.

Когда Володя опять при всех признался ей в любви, Юля сильно смутилась, чем привела в дикий восторг своих коллег и вынуждена была отключиться.

‒ Удивительная девушка, ‒ прокомментировала Алиса, с интересом рассматривая Юлю. ‒ Я полагала, что ты из легкой промышленности, а ты оказывается технарь.

‒ Я ещё и разработчик, а не просто технарь. ‒ Юля гордилась своим делом.

‒ И ты не ведешь себя как судья на футбольном поле, ты можешь поменять свое решение?

‒ Могу и поменять, я знаю эту фишку всего российского руководства от прыща на носу до чирья на заднице, своих решений не менять, но это же слабость, хотя все уверены в обратном. Кто-то из врагов России этому научил всех руководителей от мала до велика.

Володя перезвонил.

‒ Как ты поняла его, Юль? Я тобой восхищаюсь. Вот, уже принесли мне на подпись отчет с новыми выводами и рекомендациями, и письма заказчикам с приглашением на НТС. Юля, я сейчас тебя очень хорошо чувствую, скажи это ты исчезала из пространства, когда надевала чужое лицо? Я ребятам видео показал. Они уверены, что это три совершенно разные женщины. А зеленоглазую все хотят взять её себе в жены, кроме Васьки. Он хочет её трахнуть и умереть. Его избить или пусть ходит?

‒ Избить срочно, с каждым ударом напоминать, что у него жена и трое детей. Ишь ты, нашел выход, помереть. Об остальном, по-видимому да, я исчезала, а они появлялись, и ты терял меня. Мистика. Ты всегда, в любой толпе меня находил.

‒ Я помню, как нашел тебя на Грушинском. И тогда я понял, что ты меня любишь. А я шел на поводу у какой-то силы. Просто знал, что мне нужно прийти туда, где ты и шел. Растолкал всех и сел рядом с тобой и обнял тебя, это было такое счастье. И было тихо на душе, как никогда не было. Ты не знаешь, откуда так нахлынуло?

‒ Я догадываюсь. Когда приедешь, расскажу.

‒ Я приеду. Уже осталось шесть дней, а вчера целых семь было и пропасть впереди. А потом ты свернула, мы от её ушли. Хорошо, что ты свернула.

‒ Хорошо, что не дал до неё дойти. Я люблю тебя.

‒ Я люблю тебя.

Отключился.

Алиса сидела в любимой позе, красивой кистью подпирала лоб.

‒ У тебя очень красивые манеры, всё красивое, жесты красивые, черты лица красивые, ты опираешься лбом о руку, как балерина.

‒ Мама была балерина. Прима театра Нимеровича-Данченко. Они с отцом, он тоже танцор, попали в аварию, мама стала на ноги, а папе нужен был уход и постоянная медицинская помощь. Ещё была жива бабушка и мама пошла в медучилище, потом курсы массажа. Папа прожил ещё пять лет и угас. Мне уже семь лет было. Мама через знакомых устроилась в Кремлевку.

Алиса опять отвернулась к окну, её поза, поворот головы просили тишины.

В вагоне поднялся какой-то гвалт. Проводница громко ругалась, было слышно, что она стучит во все двери подряд.

‒ Есть во что переодеться? Быстро, Алиса переоделась сама и бросила Юле халатик. К ним в купе постучали. Открыли. Трое мужчин с любопытством глянули и разочарованно отвернулись.

Подобная катавасия случилась несколько раз подряд.

‒ Юля, ‒ это по твою душу приходили, но ты не при чем. ‒ Алиса веселилась, а потом взяла телефон и сказала кому-то.

‒ Привет, Юра! Давай как договаривались. Второе заявление подпиши. Бухгалтера я вам нашла, телефон скину, или твой дам, как тебе удобно. Она хороший бухгалтер, мы с ней вместе учились. У неё совсем плохо сейчас, дочь сильно болела, сейчас всё в порядке, приехали бабушки-дедушки, но ты ей аванс выплати пожалуйста, как положено.