Три дома на Набережной - страница 24

К Таньке пришлось идти с большой сумкой. И подарки для крестницы своей – целый дом для Барби и стильная рубашка навыпуск для Максима, еда с отварами для болящей, все в руках не унести.

К подруге пошла смело, не взирая на темноту между домами, тихо вошла в дом. Замечательная сельская привычка, дом не запирать, дверь оставлять открытой, значит дома кто-то есть.

В большом зале был полумрак, окна зашторены.

‒ Таня, Танюша – позвала тихонечко.

Остановилась, привыкая к полумраку и вдруг с ревом и криком на неё выскочило крохотное тоненькое создание:

‒ Юлька, любимая моя-а-а-а!

Обняла, прижала, зацеловала.

Они сидели на диване, любовались друг другом, шумели, радовались и не заметили, как приблизилась к ним тень.

‒ Юлечка, наконец-то ‒ сказала тень и села за спиной у Юли младшей.

Юля замерла, потом не выдержала, отодвинула шторы, пустила свет и наконец увидела остатки того, что когда-то было Татьяной Арбатовой.

‒ Танечка, ‒ Юлька стала на колени перед подругой, ‒ что с тобой?

Если кто-то хотел бы запечатлеть, как на самом деле выглядит несчастье, как печально горе, как некрасива беда, тот должен бы написать портрет этой измученной молодой женщины.

‒ Всё хорошо.

‒ Таня, что хорошо? Ты ела сегодня?

‒ Зачем?

‒ Так, ладно. Юля, пойдем со мной. Ты обедала?

‒ Нет, не ходила ещё, ‒ сказала младшая.

Юля наложила в тарелку плов, достала корзинку с ягодами, положила клубнику в тарелку, сверху сливки, настоящие, мама дала.

‒ Покушаешь, приходи, я тебе привезла всё, для твоей мечты. Кушай, а я с мамой поговорю.

Юлечка потянулась и на ушко прошептала ‒ Сделай стобы мама покусала, холосо? – и мотнула головушкой несколько раз для убедительности. Юля пообещала.

‒ Таня, помнишь это?

Юля достала два пустых пузырька, протянула подруге.

Танино лицо оживилось:

‒ Юлька, это же мои. Откуда они у тебя?

‒ Мама сохранила.

Таня открутила крышечку,

‒ Они уже не пахнут. Помнишь, когда мы их открывали?

‒ А теперь смотри, ‒ достала две коробочки и показала ‒ Это подарок для тебя, но я тебе его отдам, когда выпьешь ложку вот этого. Мама сказала, что оно очень горькое, но надо сделать всего пару глотков. Таня, добросовестно пей, ты же честная девочка?

‒ Давай. Выпью. Ради этих запахов.

Таню передернуло.

‒ Сатрапка, ты, Юля, отдавай подарки сейчас же.

Юля терпеливо ждала, когда распакуются два пузырька.

Наконец Таня открыла крышечку, черный конус капли, вдохнула и еле слышно произнесла:

‒ Это они. Юля, где ты взяла? Их же давно не выпускают. И те, и другие, их же нет давно, Давай, попшикаем? ‒ и обе девочки наконец почувствовали веселый аромат Танькиного папы, ‒ Финал для воспоминаний, ‒ Юля вытащила два калейдоскопа, и они стали рассматривать в них сказочное прошлое. Вспоминали и Баванну, и пса Настю, и кошку Мусю, и кота Мха и как в корыте плыли по луже к возлюбленному своему, как босиком по теплым летним лужам по небу ходили.

‒ Я поела. Юль ты селесню далеко поставила, я никак не достану. А сем у вас так весело пахнет?

‒ Я тоже черешни хочу, а пахнет у нас нашим детством ‒ сказала Таня!

‒ А вы сто, тозе маленькие были? ‒ удивленно спросила Юлечка?

‒ А все люди сначала маленькие, а потом вырастают.

‒ Вы все влети, ‒ не поверила, ‒ так не бывает.

Принесла черешню.

Юля натерла крохотный кусочек черного хлеба чесноком.

‒ Сначала это пожуй. Запусти механизм переваривания пищи.

Танька послушалась. Юля большая с Юлей маленькой наблюдали, как тоненькими пальчиками изымалась черешенка из корзиночки и съедалась истощавшей болезненной женщиной. Наблюдали и радовались, у Юльки текли слезы.