– У меня остались и другие вопросы, мистер Миллс, – сказал Хэдли. – В основном о случае в таверне «Уорвик» и касательно этой вот картины. Но они пока подождут… Могу я попросить вас спуститься вниз и позвать сюда мисс Гримо и мистера Мэнгана? И мистера Дрэймана тоже, если он вернулся. Спасибо. Так, подождите секундочку. Фелл, у вас есть какие-нибудь вопросы?
Доктор Фелл покачал головой, всем своим видом демонстрируя дружелюбие. Рэмпол заметил, что побелевшие костяшки на руках женщины вновь стали розовыми.
– Долго еще ваш знаменитый друг будет тут слоняться?! – вдруг воскликнула она, в волнении четко произнося все непроизносимые согласные. – Это нервирует. Это…
Хэдли внимательно на нее посмотрел:
– Я вас понимаю, мадам. К сожалению, он всегда так себя ведет.
– Тогда кто вы такие? Ворвались в мой дом…
– Позвольте объясниться. Я суперинтендант департамента уголовного розыска. Это мистер Рэмпол. А человек, о котором вы, должно быть, наслышаны, – доктор Гидеон Фелл.
– Да. Да, я так и подумала. – Она кивнула, потом ударила ладонью по столу. – Ну что же, что же! Разве это дает вам право забывать о манерах? Выстуживать комнату, оставляя окна открытыми? Может, нам хотя бы разжечь огонь, чтобы стало теплее?
– Не советовал бы этого делать, – ответил доктор Фелл. – По крайней мере до тех пор, пока мы не выясним, что за бумаги пытались сжечь в камине. Тут, наверное, был целый костер!
Эрнестину Дюмон происходящее начинало утомлять.
– О боже, ну почему же вы такие простофили? Почему вы до сих пор здесь рассиживаете? Вы прекрасно знаете, кто это сделал. Тот самый Флей, и вам это известно. Ну что же, что же? Почему бы вам не отправиться за ним? Почему вы продолжаете здесь сидеть, когда я готова поручиться, что он и есть преступник?
Ее взгляд ненадолго застыл, словно она впала в транс, было в нем что-то цыганское, полное ненависти. Можно было подумать, что она мысленно отправляет Флея на виселицу.
– А вы знакомы с Флеем? – резко спросил Хэдли.
– Нет-нет. Я никогда в жизни его не видела! В смысле, до сегодняшнего дня. Зато я хорошо помню, что рассказывал мне Шарль.
– И что же?
– Ах, что ж ты будешь делать! Этот Флей ненормальный. Шарль никогда не был с ним знаком, но, понимаете, Флей был одержим идеей, будто бы Шарль насмехается над всем оккультным. Шарль сказал мне, что тот может заявиться сюда ночью в половине десятого. Он велел мне впустить его, если тот и вправду придет. Но когда я забирала поднос с кофе Шарля, а было это в половине десятого, Шарль рассмеялся и сказал, что, если этот человек не придет сейчас, мы его уже не увидим. И добавил: «Затаившие обиду люди обычно действуют быстро». – Мадам Дюмон откинулась на спинку стула, расправляя плечи. – Все получилось наоборот. Без двадцати десять прозвучал звонок в дверь. Я открыла. На пороге стоял мужчина. Протягивая мне визитную карточку, он сказал: «Прошу вас, отнесите это профессору Гримо и спросите, не согласится ли он меня принять?»
Хэдли прислонился к подлокотнику кожаной кушетки и смерил ее изучающим взглядом:
– Но что насчет маски, мадам? Вам она не показалась несколько странной?
– Я не увидела его маску! Разве вы не заметили, что внизу, в коридоре, горит всего одна лампа? Так вот! За его спиной ярко светил фонарь, и мне был виден только его силуэт. Он говорил так вежливо и как положено дал свою карточку, я даже и подумать не могла, что…
