— Мы сделали… — начинает с улыбкой Йорг.
— Выбор… — продолжает Матей, глядя на хихикнувших сестричек.
— И он пал на… — Фейн самодовольно хмыкает и делает паузу.
12. Глава 12. Художница в плену
— И выбор пал на Эву, — Фейн улыбается, но без высокомерия.
Глаза сестричек вспыхивают злобой, а в отчаянии со стоном падаю в кресло. Чего они ко мне пристали?
— Ваш отец знает, что вы тут? — Йорг щурится на девиц, а Матей выходит из гостиной.
А они тупят глазки и неуверенно кивают. Лгут. Папуля их знать не знает, что они явились в гости к трем мужикам. Возвращается Матей и кидает в сестриц их рубахи:
— К нам потом ваш папаня на разборки придет. Девочки, это очень мило, что вы пришли именно к нам, но пожалейте отца.
— Он у вас мужик вспыльчивый, — Фейн хмурится, — но силенок не хватит, чтобы хотя бы один на один честь дочерей отстоять.
— Мы имеем сами распоряжаться своей жизнью! — топает средняя ногой. — Мы взрослые и…
— Оделись! — низко рявкает Йорг. — И невинность свою сохраните для избранников. Для будущих мужей.
Девицы поднимают взгляд и как-то подозрительно всматриваются в глаза братьев. Первый не выдерживает Матей, который с глухим смешком усаживается на софу и вытягивает ноги.
— Нет, девочки, — опять смеется и серьезно взирает на дочерей Фила, — даже не думайте в этом направлении. Нет.
— Вас трое, — шмыгает левая, натягивая рубашку, — нас трое. Было бы классно…
— Нет, — хохочет Фейн.
— Мы не будем вам ни любовниками на ночь, — Йорг качает головой, — ни мужьями. Если отца не жалко, то о мамке подумайте.
Перевожу взгляды с братьев на сестер. Ну, я вполне понимаю логику дочерей Фила. Есть что-то такое в двойных и тройных свадьбах между сестрами и братьями, будто создается не одна маленькая крепкая семья, а сразу… стая? Стая с тесными родственными связями.
— Вот! — вскидывает в мою сторону правая, — даже глупая человечка понимает!
— Вы глупую человечку в свои игры не втягивайте. Она не в себе после ваших метаморфоз, — Йорг скрещивает руки на груди. — Слушайте, девочки, у нас в планах нет в ближайшее время жениться.
— Эгоисты, — вздыхаю я и откидываю на спинку кресла голову.
— Мы себе тоже человеков найдем, — шепчет левая на ухо средней. — У нас дед человеком был. И каким был!
И зыркает на Матея, ожидая от него ревности, а тот лишь чешет бровь в ответ.
— Ваша папка человеков сожрет или покалечит, — Йорг цокает, — а мамка поможет.
— А это уже не ваши заботы, — средняя облачается в мятую рубаху и шагает прочь, — вы нам кто?
— Никто, — за ней горделиво следуют остальные две, — вот женихов мы бы послушали.
— Надо предупредить их отца, — вздыхает Фейн. — Накуролесят они дел.
— Нет! — взвизгивают и испуганно оглядываются. — Не смейте!
Юные бунтарки бледнеют, и я сочувствую им. Пришли сюда отчасти из-за желания выйти из-под власти отца-тирана. Хотели не просто ночь провести, но и найти в лице трех братьев защиту. Я сама так нырнула в отношения с бывшим, потому что на тот момент не видела другой возможности сепарироваться от родителей, которые контролировали каждый шаг.
— Не говорите их отцу ничего, — тихо начинаю я.
— Что это еще за женская солидарность? — вскидывает бровь Матей.
— Вам не понять, — вздыхаю я.
— Да! Не понять! — топает ногой правая сестрица. — Вот кто бы нам разрешил одного человека взять в плен? М?
— Она не в плену, — смеется Фейн. — Медведя встретила.
— Реального медведя, — цежу сквозь зубы я. — Огромного, мать его, медведя! Еще слюнявого! Мордой как тряхнул, веер слюней поднял, а я ромашки сидела рисовала.
