Меня приняли в пионеры, повязали красный галстук, и я поплелся из школы домой вдоль путей, высматривая, чем можно поживиться – стреляные гильзы, порох или что-то еще. И вдруг я встречаю странного человека. Он меня спросил: «Тебя приняли в пионеры?» Я кивнул. «А разве так ходят пионеры?» – сказал он. «Они ходят, выпятив грудь, четко чеканя шаг, ты разве не видел в кино?» – «А ну, пройдись, я посмотрю». Я попытался изобразить, как ходят пионеры, но он оказался не удовлетворен. Еще минут десять он меня обучал хождению по-пионерски, после чего дружески кивнул и отпустил восвояси. Весь остальной путь домой я прошел так, как подобает ходить пионеру: выпятив грудь, высоко поднимая колени, чеканя шаг. Прохожие с удивлением смотрели на меня, но проходили молча. Так я стал пионером.
Рита заболела здесь малярией, ее укусил малярийный комар. Залетев в нашу комнату, он долго выбирал между мною и Ритой. Наконец, вспомнив, что я только что переболел воспалением легких, оставил меня в покое и сел на Риту. Во время приступов малярии температура у нее поднималась до 41, и она бредила. Но часа через три выздоравливала. Однако через три дня все повторялось. Тогда малярию лечили акрихином, и это помогло: вскоре она выздоровела совсем.
Во время летних каникул здесь было решительно нечего делать, и это удручало. Мы бродили с Венькой (а других друзей у меня не образовалось) по ближайшим улицам, собирали дикие абрикосы и ели их. Разбивали косточки и съедали довольно большие и вкусные ядрышки. Кончилось тем, что у Веньки произошел заворот кишок, и его спасал хирург.
Другим развлечением была охота за жмыхом. В подвале нашего дома за решетчатым окном был склад жмыха; почти каждый день приезжала машина и выгружала туда новую его партию. Несколько плиток всегда падали на тротуар, и тут надо было не зевать. Жмых можно было сосать часами, и это притупляло чувство голода. Особой популярностью пользовался коричневый или желтоватый жмых: он был не такой грубый, как черный.
Наконец, вся эта скучная жизнь мне надоела, и я решил убежать из дома. Собственно, решил не я, а один мой случайный знакомый четырехклассник, который жил в нашем доме – «Шанхае». Он начитался приключенческих романов для детей и решил убежать из дома, прихватив с собой за компанию меня, ибо прозрел во мне настоящего друга. Так он мне сказал. Сборы были недолгими, и на другой день после завтрака мы бежали. Для начала, по его предложению, мы отправились в городской парк культуры, который был огромен, и представлял собой некий микромир с аттракционами, танцплощадками и прочими развлечениями. Но мы с ним в аттракционах не участвовали и не танцевали, а весь день ходили по тропинкам, пока поздно вечером всех не стали выгонять из парка – выгнали и нас. И тут у главных ворот при входе в парк нас обнаружили родители. Уму непостижимо, как они догадались, но на этом наши приключения и закончились. После этого, чтобы я больше не убегал, мать отправила меня и Риту в пионерский лагерь, о котором вспомнить нечего, кроме того, что там сносно кормили.
Что можно еще сказать об Армавире? Это, пожалуй, как мать полола наш кукурузный огород, там обгорела до третьей кожи и неделю провалялась с ожогом. Загорать на юге категорически не показано, но каждый должен испытать это на себе. Землю под огород она получила от техникума еще весной, чтобы мы не голодали.
