– Нечего делать, Маргарита Ильинична. Приходите завтра с утра, еще позвоним.
– Завтра с утра он меня уже уволит, – напряженным голосом парировала пациентка.
– Ну давайте я вашу записку с собой заберу и попробую связаться с ним после. Из дому позвоню ему, хорошо?
– Он уйдет с работы, а по мобильному связаться нельзя. Он не дает сотрудницам свой мобильный, – заявила Маргарита. – Надо звонить сейчас.
– Но я вам русским языком объясняю – сейчас мне надо уйти! Понимаете − надо!
– Мне тоже надо. – Теперь она говорила так, словно мостила улицу: три слова – три вбитых в мокрую грязь булыжника. – Всем надо в этой жизни устроиться получше. Дозвонимся, тогда и пойдете.
– То есть как вы со мной разговариваете? Что это за тон?!
– Звоните, – непререкаемо повторила Маргарита.
Сам будучи человеком мягким и деликатным, Сергей Григорьевич тем не менее терпеть не мог прямого нахальства. Вот и теперь он почувствовал, что его терпение истощилось. Если бы она плакала, умоляла, он мог поддаться на уговоры и в конце концов опоздать на свидание с сыном. А теперь ему легко ее выставить:
– Прошу вас выйти из кабинета!
– А я вас… я тебя прошу, сволочь паршивая, коновал шизов, быстро делай что тебе говорят! Или пожалеешь!
Не успев переварить это обращенье, он увидел прямо перед собой ее искаженное злобой лицо и поднятые руки в перчатках. Они находились как раз на уровне шеи Сергея Григорьевича. И санитаров не позовешь, поскольку это не больница, а всего лишь диспансер, и к тому же персонал уже разошелся по домам. Оставалось надеяться, что эксцентричная дама его не придушит… Однако даже в этом благоприятном случае планы Сергея Григорьевича должны были пострадать: скорее всего, он не поспеет вовремя к сыну, да еще, глядишь, явится с синяком под глазом. Или, что еще вероятней, с царапиной. Как мужик, подравшийся в кабаке…
Вот уж эта картина не могла оставить его невозмутимым: словно очнувшись, он перехватил мельтешащие в воздухе женские руки, применил болевой прием – не зря в свое время был первый драчун во дворе – и отшвырнул Маргариту в сторону дивана. Она шлепнулась на сиденье, тяжело дыша. Ее шляпка слетела на пол, одна перчатка в результате боевых действий лопнула по шву.
– Ну вот… – тяжело дыша, первой заговорила Маргарита. – Теперь вы видели, что это не от меня зависит. Какой мне смысл бросаться на врача, которого я прошу об одолжении?
– Приведите себя в порядок, – сухо посоветовал Сергей Григорьевич.
Она достала из сумки маленькое зеркальце и стала пудриться, приглаживать разметавшиеся волосы. А Сергей Григорьевич с неприязнью и некоторой брезгливостью ждал, прикидывая в уме, сколько времени ему еще предстоит бездействовать перед тем, как повторно применить к ней физическую силу – выкинуть из кабинета. На второй раз пока не хватало запала. И вдруг он застыл на месте: для удобства дама стянула лопнувшую перчатку, и под ней обозначилось точно такое же костяное кольцо с резьбой, которое он уже видел сегодня дважды, у Даши и у Марины Кирилловны. То есть ему казалось, что видел… Выходит, его психика действительно всерьез расстроена – если только город не наводнен такими кольцами по самую макушку. Конечно, на это трудно рассчитывать, но ведь утопающий хватается за соломинку…
– Скажите, где вы купили это кольцо? – чуть шевеля губами, спросил он Маргариту.
– Что? – переспросила она, еще тяжело дыша после недавних боевых действий.
