– Можете не волноваться. Здесь нам не помешают, – доктор наук вошёл в лишённую окон комнату, устроился за переговорным столом и указал на место напротив. – Итак. О чём вы со мной хотели поговорить, товарищ Смирнов?
Через пару секунд он насмешливо глянул на телефон, выложенный подполковником из борсетки, и добавил с интонацией уставшего от жизни философа:
– Не сто́ит. Помещение защищено от прослушивания, а под диктофон я никому и ничего говорить не буду.
Михаил Дмитриевич пожал плечами, демонстративно вынул из сотового аккумулятор и показал учёному свой «вездеход».
– Так вы, значит, тоже из этих? – скривился Синицын, рассмотрев на удостоверении звание собеседника. – Чего ж вам так неймётся? Ваши коллегии меня часа четыре мурыжили, все мозги высосали, а теперь, получается, всё по новой?
– Не путайте меня с действующими сотрудниками, – успокоил Смирнов набычившегося было учёного. – Я уже давно в запасе, и мой интерес в этом деле ограничивается исключительно проблемами Андрея Николаевича Фомина. В смысле, как вернуть его в нормальное состояние.
– А вы что, его адвокат? – язвительно поинтересовался Александр Григорьевич. – Или, может быть, личный доктор?
– Увы, – развёл руками Михаил Дмитриевич. – Всего лишь коллега по работе. А ещё, смею надеяться, друг.
– Друг?
– Да. Именно друг. Но если у вас по этому поводу есть сомнения, то могу напомнить, ну, скажем, Владивосток-87, пятерых небритых мужиков в костюмах Адама на городском пляже и ночь, проведённую в КПЗ21. Или, к примеру, телёнка, свалившегося в траншею для теплотрассы годом ранее в Ключевском районе Алтайского края.
Синицын задумчиво посмотрел на сидящего перед ним человека, видимо, ожидая чего-то ещё. Чего-то более существенного и более важного.
– М-да, вижу, что я вас не убедил. Пока, – покачал головой Смирнов, затем тоже задумался, припоминая рассказы Андрея о своих друзьях-приятелях студенческих лет. «Ага, вот это, кажется, подойдёт».
Михаил Дмитриевич прокашлялся и медленно, с расстановкой проговорил, выделяя каждое слово:
– Три кварка, товарищ Синицын. Три кварка для мастера Марка.
Узрев вытянувшееся лицо учёного, подполковник довольно прищурился.
– Вы знакомы с этой присказкой? – подался вперёд Синицын. – И с кварковой теорией строения фундаментальных частиц… тоже?
– Нет-нет, для меня это слишком сложно, – откинулся на стуле Смирнов, чувствуя, что лёд в отношениях начал, наконец, таять. – Просто мне Андрей когда-то об этом рассказывал. Ну и вас, конечно, упоминал как крупного специалиста по теории кварков.
– Ну да, ну да, всё верно, – пробарабанил пальцами по столу доктор наук. – Всё верно. Свободные кварки существуют прямо у нас перед носом. А мы… мы просто болваны. Да. Болваны. Напыщенные идиоты, решившие, что знаем о жизни всё. Придурки чухонские! Тупицы. Кретины. Гадатели, блин, на кофейной гуще…
Всё это он говорил фактически сам себе, уставившись в одну точку, не обращая никакого внимания на подполковника. Тем не менее, Михаил Дмитриевич дождался-таки окончания монолога и осторожно поинтересовался:
– Так что же здесь всё-таки произошло? И как это связано с Андреем и этими вашими кварками?
Синицын вздохнул, оправил ворот рубашки и устало посмотрел на ждущего ответа Смирнова:
– Вы считаете, в том, что случилось с Андреем, виноват я?
– Не знаю, – развёл руками Михаил Дмитриевич. – Может, и вы. Может, стечение обстоятельств. Может, что-то ещё. Но, в принципе, это сейчас не главное. Сейчас важно просто вернуть человека к жизни. А вот как и когда это будет сделано, я думаю, зависит только от вас. Хотя, возможно, я ошибаюсь, и вы тут совсем ни при чём.
