Но что делать с оставшимися свободными кварками?
Подросток нашёл решение, показавшееся ему оптимальным. Все свои знания и умения, всю свою память о прошлом он вложил в каждую из своих старых и любимых игрушек. А чтобы защитить их от превратностей неумолимой судьбы, ему пришлось окружить каждый кварк почти непреодолимым полем вероятностей, по-пиратски украденным у истинных правообладателей – кошмарных «черных дыр» его собственного мира. Нашлись и хранилища для кварковых коконов. Эти хранилища рождались и умирали, то принимая в себя частичку Вселенной, то выпуская её в свободное плавание, не осознавая при этом сути своей великой миссии.
Однако подросток не был бы подростком, если бы ему не хотелось время от времени пошалить, вспоминая беззаботное детство. А что если один раз позволить какому-нибудь кварку хотя бы на миг выйти за пределы своей колыбели? И что, интересно знать, произойдёт с хранилищем? Ну-ка, ну-ка, попробуем.
Вселенная на неуловимое мгновение прекратила своё безудержное расширение, стрела времени отскочила от незримого барьера назад, в предыдущее квантовое состояние, а затем вновь продолжила свой полёт.
Вот только одна ли это стрела или их уже две?
Да, две стрелы – это непорядок. Вот тебе и принцип неопределённости во всей своей красе.
Ну что ж, компенсируем дельту времени дельтой энергии.
Подросток мысленно потёр несуществующие руки одна о другую.
Законы, им же придуманные, соблюдены, так что расширяемся дальше.
А что хранилище? Надо же, какая точность? Впрочем, это не удивительно, ведь при такой неопределённости времени количество энергии, затрачиваемой на любое действие-отклик, – настолько мизерная величина, что кое-кому можно лишь позавидовать».
* * *
– Честно скажу, не понял, как минимум, половины, – хмыкнул Михаил Дмитриевич, отложив листок и подняв глаза на Синицына. – Но главное, кажется, уяснил. По-вашему выходит, что сознание Андрея унеслось куда-то фиг знает куда, а виноваты в этом какие-то свободные кварки и никому не известная сущность. Так?
Дождавшись кивка, подполковник сложил на груди руки и подытожил:
– На мой взгляд, фантастика в чистом виде.
– Верно, фантастика. Точнее, мистика, – согласился с ним оппонент. – Однако не всё, Михаил, измеряется одним здравым смыслом. Я ведь не просто так предложил вам эту свою фигню почитать. У меня и расчёты кое-какие имеются.
– Расчёты?
– Да, расчёты. Цифры, они, как известно, не врут. Тем более, когда подкрепляются экспериментом. Пусть даже и не совсем удачным.
– Намекаете на Андрея?
– Намекаю, куда деваться. «Свободный кварк» обрёл, наконец, свободу и пустился, как водится, во все тяжкие. То ли в ином времени, то ли в иной Вселенной.
– Параллельные миры и путешествия во времени? Что ж, в этих материях я разбираюсь не больше, чем свинья в апельсинах. А впрочем… – Смирнов ненадолго задумался, затем сунул руку в карман и выудил из него монетку двухрублёвого номинала. – Знаете, Александр, что это такое?
– Знаю, конечно, как не знать. У меня у самого в кошельке такие же водятся.
– Хм, ну раз знаете, тогда давайте и я вам поведаю одну весьма занимательную историю, приключившуюся со мной лет эдак тридцать назад, ещё во времена исторического материализма…
* * *
– …вот так оно всё и было. Жаль только, подтвердить я это ничем не могу. Пропала монетка, рассеялась как пыль на ветру, – закончив рассказ, Михаил Дмитриевич откинулся на спинку кресла и испытующе посмотрел на учёного. – Ну что? Как вам моя история?
