Три месяца, две недели и один день - страница 31

– А вот ты всегда знаешь, куда бить, – и ухожу прочь. Мой автомобиль сам себя от клиники не заберёт.

Глава 8

– Ты не звонила, а я не звал тебя в гости. И к тому же мне пора на арену, Оливия.

Все ключи и телефон уже в карманах спортивных штанов, и вообще я открыл дверь, чтобы выйти из дома и пройти к машине, но только я сделал это, как эта женщина, в этом момент уже находясь на моём крыльце, переступила порог, проникла в прихожую и потянулась в сумку за планшетом. Просто замечательно. Не телефон, так портативный компьютер. А сидеть в нём у себя дома не вариант?

– Ты что, всё ещё дуешься? – мы не виделись и никак не контактировали несколько дней, и я легко прожил бы без подобных разговоров ещё столько же и даже дольше, возможно, прямо до следующего визита к врачу, но я не дуюсь. Потому что дуются только ребятишки в детском садике, а мы уже давно вышли из того возраста. Я обескуражен, злюсь, негодую и пребываю в тихом, но всё-таки отчаянии, что к лучшему ничего не меняется, но никак не хожу с надутыми щеками.

– Нет, – не хочу начинать то, что всё равно ни к чему не приведёт. Я снова скажу ей первое, о чём думаю и не могу перестать, она опять ярко продемонстрирует своё безразличие к тому, что для меня было и по-прежнему является важным, а для неё представляет собой лишь проходящий эпизод, и спустя короткое время мы по новой упрёмся в тупик, где каждый останется при своём мнении.

– А мне кажется, что да. Но что касается арены, то вряд ли это хорошая идея, но ты, я так понимаю, не в курсе.

– Не в курсе чего?

– Просто читай и можешь не благодарить, – с этими словами она протягивает мне свой планшет с уже открытой на нём интернет-страницей и, пока я вникаю в статью, которая состоит в основном лишь из догадок и предположений, но содержит наряду с ними и моё имя, разувшись, проходит на кухню, в наполнение которой в своё время сама и внесла некоторые незначительные корректировки. Мне не остаётся ничего другого, кроме как последовать за ней, при этом продолжая пробегать строчки глазами.

Но порой лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, а тут ещё и целая галерея фотографий, прикреплённых к текстовому материалу для наглядности, и вся она от первого до последнего снимка посвящена лишь одному человеку. Оливии. Очевидно беременной, а не просто избыточно поправившейся Оливии в чёрных легинсах, спортивной майке фиолетового цвета и кроссовках, совершающей прогулку в одном из парков города с наушниками в ушах и не знающей, что её снимают вездесущие папарацци, фиксируя абсолютно каждый шаг. По идее меня должно беспокоить лишь то, не переходила ли она случайно и на бег, в то время как я не уверен в безопасности данной физической нагрузки для ребёнка и в том, что она ему не навредит, и не следует ли сначала обсудить уместность всего этого со специалистом. Но в данный момент у нас есть проблема и поважнее, чем вероятное переутомление как никогда уязвимого сейчас женского организма.

– Ты снова пища для сплетен, – говорю я, но не упоминаю то, что в этом качестве, то есть на снимках, она… ну, выглядит мило и привлекательно. Скорее всего, ей так не кажется, и всё такое, но я помню все свои ужасные слова о весе, его увеличении и о том, что если не хочешь толстеть, то обзаводиться ребёнком это самое огромное и жирное табу, какое только может быть, потому что в этом случае ты гарантированно сколько-то килограммов да наберёшь, но правда такова, что они её нисколько не уродуют, и даже наоборот. Пусть эти снимки сделаны в некотором роде незаконно и исподтишка, на них она хотя бы выглядит располагающе и приветливо. Почти безмятежной, умиротворённой и расслабленной, будто её ничто даже близко не тяготит. Ни новое состояние, ни нежеланный ребёнок, ни вызванные этим сложности. Со мной она не такая. Это во мне всё дело? Или эта дурацкая ходьба заставляет её напрочь отключиться и временно забыть о том, что ей абсолютно чуждо и совершенно не нужно?