Вот и сейчас выражение лица Анатолия Алексеевича приняло настолько гневный вид, что это не мог не заметить даже Исаев, улыбка которого постепенно начала терять свою беззаботность.
Именно в этот момент я опомнилась и, наконец, сообразила, что пора вмешаться.
Подскочила к двери, встав буфером между Андреем и родителями, в тайне надеясь скрыть как можно больше исаевского тела от папо-маминого взора.
— Вы тут чего? — как можно более безвинно поинтересовалась у семейства, мысленно радуясь, что они припёрлись только вдвоём.
— Ты на телефон второй день не отвечаешь, — безэмоционально сообщила мама, но меня не проведешь, я буквально кожей ощущала, что именно она думает по поводу моей беспечности.
— Он разрядился.
— Понятно, — не стали устраивать мне выволочку при незнакомцах. Но от этого одного «понятно» меня буквально придавило чувством вины.
В прихожей повисла недобрая тишина.
Родители продолжали стоять в открытых дверях, так и не перешагнув порога. Исаев мялся за моей спиной. Его лица я не видела, поэтому мне оставалось только догадываться, что он думает о развернувшейся мизансцене.
Немного разнообразия в экспозицию привнёс курьер с розовым рюкзаком квадратной формы за спиной, радостно возвестивший на весь подъезд:
— Здравствуйте, Светлана Анатольевна!
Прикрыла глаза, медленно считая до десяти. Спокойствие, Света, только спокойствие…
Ромка Калачёв — наш выпускник прошлого года — стоял за спиной у моего отца и улыбался во все тридцать два зуба:
— А я вам заказ привёз.
***
Следующие три минуты я бы предпочла стереть из своей памяти. Мне пришлось запихать родителей в квартиру, а самой выскочить за дверь, про себя вознося хвалу всем богам, что, в отличие от Исаева, успела переодеться в приличную одежду.
Пока Рома вручал мне мой заказ, старательно сдерживая ехидство, которое так и норовило нарисоваться на его физиономии, я молилась, чтобы Андрей не наделал никаких глупостей, пока остался один на один с моим семейством. Хотя что ещё он мог там натворить, чтобы переплюнуть уже случившееся, я даже с моей фантазией представить не смогла.
Когда муки позора перед курьером закончились и бывший ученик отбыл восвояси, я влетела в квартиру.
Троица продолжала стоять на тех же самых местах, где я их и оставила.
— А мы тут познакомились, — сообщил Француз, забивая последний гвоздь в крышку гроба моих надежд.
Я нервно угукнула и вручила папе пакет с продуктами:
— Отнеси, пожалуйста, на кухню.
Проскочив мимо мамы, схватила Исаева за руку и потащила его за собой в спальню.
Было стыдно. Не перед родителями, к их навязчивому вниманию я за свою жизнь успела привыкнуть. А вот возможная реакция мужчины пугала.
— Одевайся, — не глядя на него, велела я учительским тоном. В минуту волнения он часто во мне просыпался. Сама же бросилась заправлять раскуроченную постель.
— У тебя будут проблемы? — фыркнул Андрей.
— Из-за чего? — удивилась с наигранным безразличием. — Мне тридцать лет, и я живу своей жизнью. Они в курсе.
— Ну да, по тебе видно, что ты в курсе, что они в курсе.
Заводила пальцем в воздухе, выстраивая схему: ты в курсе… они в курсе…
Ай, блин.
— Они просто очень переживающие. Один раз почти вызвали мне спасателей, когда я жила с ними. Я в тот вечер мылась в ванной, не слышала их звонка и долго не открывала входную дверь.
— Мило.
— И не говори. Мама мне тогда чуть голову не открутила.
— А мне она очень спокойной показалась.
