– Ну, ладно. Так я на вас надеюсь, Наталья Николаевна. Поможете мне?
– А что я должна делать?
– Поговорить с Татьяной Михайловной, заручиться её согласием и спросить, когда она сможет ко мне подойти. Лучше встречу назначить на послеобеденное время, когда у меня нет уроков.
– Тогда, может быть, в субботу? Она же работает на Приборостроительном заводе начальником конструкторского отдела. А там режим.
Марина Станиславовна рассеянно кивнула, потому что в этот момент внимательно разглядывала Наташину одежду. Неужели опять недовольна?
– Жара стоит невыносимая, а вы в чёрной юбке… Неужели нет ничего полегче?
Наташа опустила глаза, посмотрела на свою шерстяную юбку. Действительно, не по сезону. Зато очень скромно.
– Я поищу, Марина Станиславовна.
– Хорошо, идите работать.
Школа.
В субботу, уже с утра, у Татьяны было хорошее настроение, она ощущала душевный подъём и ждала от жизни только хорошего. Она собиралась в школу, к завучу Марине Станиславовне, которая, по словам Наталии, собиралась обсудить с ней подготовку к предстоящему юбилею школы. Её, Таниной школы, где она провела свои лучшие годы.
Говорят, что лучшие годы в жизни студенческие. Может быть и так. И в студенческие годы было весело, была дружба, была любовь… Даже замуж выйти Татьяна умудрилась в студенческие годы. Но не было уже того ощущения новизны, того щемящего чувства дружбы, когда за неё отдашь всё, лишь бы друзья были рядом.
В школе ещё всё впереди – и выбор профессии, и другой жизненный выбор, может быть, наиболее важный – выбор спутника жизни. В студенческие годы эти два выбора были уже сделаны. А потому формулировка “всё впереди” для студенческих лет не подходит.
А какая там, в школе была дружба. Помнится в выпускном классе, когда все экзамены были уже сданы, а осталась только история, на подготовку у Тани уже не осталось сил. Она так и не открыла учебник за те три дня, что были даны на повторение дат и событий прошлых лет. Так и пришла она на экзамен неподготовленной, и её трясло от страха так, будто у неё началась лихорадка. Получить двойку лучшей ученице было никак нельзя, а всё шло именно к этому.
Возможно, Татьяна тогда сильно преувеличивала опасность, ведь историю она учила, занималась ею много лет, и в памяти этот материал наверняка сохранился. А она давно заметила, что на экзаменах, сосредоточившись на конкретном вопросе, она могла вспомнить и то, чего как будто и не знала. Точнее, знала когда-то, но забыла, на поверхности своей памяти она этой информации не находила, а в глубь не заглядывала, когда не было особой в этом нужды. А на экзамене была нужда, и информация из памяти всплывала.
Но Татьяна не повторила историю перед экзаменом, не пролистала книжки и тетрадки, как она это обычно делала, а потому готова была впасть в истерику. Но спасли друзья.
– Ничего не знаешь по истории? Этого просто не может быть! У тебя же пять за год, – сказала Дуся, обняв её за плечи.
– Я сяду рядом, – вслед за ней заявила Нина Горлатых, – не бойся. Покажешь мне билет, что знаю – напишу.
И Таня успокоилась. Нина по гуманитарным предметам помнила всё, а если не помнила, то умела домысливать, догадываться по смыслу, что тут должно быть. Вслед за подругой Таня вошла в дверь, за которой сидели экзаменаторы, выбрала билет и, не глядя на него, села на место. Нина вошла в класс вслед за ней и хотела сесть рядом, но не тут-то было! Экзаменаторы ей этого не позволили.
