Он возвратился в лагерь с чувством недоумения и радости.
– Тебя где носит? – спросил растянувшийся на покрывале поддатый Женя Савин, старый добрый товарищ. – Мы тебя потеряли, думали – не вернешься.
Марина, надув губки, даже не посмотрела в его сторону. Но Петру было на это наплевать.
На следующий день они встретились на берегу Волги, в условленном месте. Гордеев, приехавший раньше, занял столик в открытом кафе, под тентом. Он увидел ее издалека: она шла к нему в коротких джинсовых шортах, мохрившихся на бедрах, и белой майке, обрезанной выше пупа.
Ева была открыта и прекрасна, как распустившийся цветок.
Когда она села, улыбнулась ему и сказала: «Привет», Петр Гордеев понял, что лучше девушки он еще не встречал и никогда не встретит, даже если обойдет всю землю.
– А твои родители? – уже скоро спрашивал он, когда они пили апельсиновый сок.
– У меня никого нет, кроме дяди, – отвечала она, и на лице расцвела светлая улыбка. – Он меня очень любит, заботится. Только он все время в разъездах, я редко вижу его, но наши встречи всегда очень теплые и счастливые. И когда бы дядя ни приезжал, он всегда дарит мне лилии. Он такой забавный и милый…
Еве было двадцать пять – возраст, когда женщина расцветает и предстает миру во всей своей красоте. Была ли она замужем? Нет. В какой-то момент Ева погрустнела: когда-то карьера танцовщицы на льду начиналась удачно, но травма внезапно оборвала ее. Это обернулось и душевной травмой.
– А в каком театре на льду ты каталась? – спросил Гордеев.
Ева неожиданно стала серьезной:
– Какая теперь разница!
«Вот именно, – думал он, – какая разница: не стоит давить на больную мозоль». Придет время, и он все узнает.
– Хочешь, покажу тебе свой дом? – часа через полтора спросила Ева.
– Мечтаю, – откликнулся он.
Гордеев держал ее за руку, когда они подходили к стоянке машин. Рядом с его «Фордом» стоял черный, видавший виды «Харлей». Ева подошла к мотоциклу, перекинула ногу через сиденье.
– Поехали?
Гордеев усмехнулся, покачал головой:
– Добрый жеребец. Так ты амазонка?
– Еще какая, – многозначительно улыбнулась Ева.
Петр огляделся. Через дорогу был продуктовый. Он подмигнул Еве, бросил: «Сейчас», и быстро перешел дорогу. Вернулся с большим пакетом. В нем были персики, черешня, клубника и немного апельсинов. Там же дожидались своего часа бутылка сухого красного и шампанское. Когда Гордеев забирался в свой автомобиль, Ева бросила:
– Не отставай от меня.
В юности он дружил с Саньком Птицей, заядлым драчуном и отважным мотоциклистом. Что он только не вытворял на своей «Яве»! Сколько аварийных ситуаций создал Птица на улицах Предтеченска – страшно подумать! Но Еве он и в подметки не годился. Такой бесшабашной езды Петр никогда не видел. И профессиональной. Его амазонка ветром обгоняла грузовики и джипы, пулей вылетела вперед и потом встречала отставшего Гордеева у светофора. Он только и ждал того, что сейчас придется выходить из машины и заступаться за новую знакомую, был готов драться за эту женщину до победного конца, но никто не остановил ее, так виртуозно она выписывала свои пируэты.
…Они въехали в зеленый район города, звавшийся «Родничком», где среди зелени стояли небольшие коттеджи. Один из них, двухэтажный, принадлежал Еве. Мотоцикл врос в землю у самых ворот, и девушка легко спрыгнула с седла. Гордеев вышел из «Форда», бережно хлопнул дверцей.
– Мадемуазель, у меня нет слов.
