– Опять эта квартира, – вздохнул Андреас. – Убил бы паршивца!
– Кого? – спросила, не оборачиваясь.
– Дядю вашего, Настя.
– Так он и так… умер, – на сей раз я обернулась, чтобы посмотреть в лицо Андреаса.
– Действительно, – нахмурился тот, но что-то промелькнуло в его взгляде такое… непонятное. И заняться расследованием жизни и смерти моего таинственного родственничка захотелось даже больше, чем выяснить личность дарителя. – Настенька, а давайте завтра пойдем к нотариусу, и я напишу официальный отказ от каких-либо претензий на вашу квартиру? – внезапно предложил сосед.
– Давайте, – не стала отказываться от такого подарка я.
– Но вы мне за это кое-что пообещаете, – начал торговаться сосед.
– В рамках разумного! – предупредила его.
Господин Канерва ненадолго задумался, будто что-то подсчитывая в уме, я же напряженно наблюдала за ним, ожидая… сама не знаю, чего. Может, мне просто нравилось за ним наблюдать?
– Семь свиданий на этой неделе для вас в рамках разумного?
– Свиданий… – повторила я, не до конца веря услышанному. Думала, он денег потребует. Или бесплатные зелья в течение всей жизни. Но чтобы свидания?! Еще и семь… на зачетной неделе… он хочет, чтобы меня отчислили за неуспеваемость?
– Может, лучше после Нового года? – попыталась найти компромисс я.
– Понимаете, Настя… – со вздохом начал объяснять сосед и замолк.
– Не понимаю, Андреас, – улыбнулась, пробуя на вкус его имя. Если мы на свидания начнем ходить, странно ведь и дальше звать его по фамилии.
– Я за вас волнуюсь, – нехотя признался он. – Ваше вчерашнее падение с лестницы и сегодня тоже… мне будет спокойней, если мы станем видеться каждый день, обсуждать ваши успехи и пить чай… с тортиком. – Он тоже улыбнулся, снова взяв меня за руку. – Тортики и чай с меня! – добавил поспешно. – Не считая этого, – кивнул на спрятанный в коробке десерт.
– А почему вы за меня волнуетесь? – спросила я почему-то шепотом. – Раньше ведь не волновались.
– С чего вы взяли?
– Ну… – Я не нашлась с ответом. Если подумать, он частенько попадался на моем пути и смотрел так внимательно, что я невольно нервничала. Иногда даже помощь предлагал, я же списывала его поведение на попытку втереться в доверие и выжить меня из дома, потому и отказывалась. Выходит, зря о хорошем человеке плохо думала?
– Вы мне нравитесь, Настя, – признался мастер, крепче сжав мою ладонь. Так вот почему он вчера так обрадовался, узнав, что у меня к нему нет личной неприязни!
– А вы… – На языке вертелось совсем другое, но вслух я неожиданно для самой себя спросила: – Одолжите мне «паучка» на эту неделю? Чтобы наши свидания не мешали учебе.
А что? Хочет встречаться чаще, пусть лишние часы в сутках для сна обеспечивает! Справедливо же? Справедливо!
Домой вернулась часа через два. Вошла в прихожую и, привалившись спиной к захлопнутой двери, зажмурилась, обнимая завернутую в полушубок коробку с половиной торта, шарф, шапку – короче все мои вещи.
– И чего ты лыбишься, как кошка, сожравшая горшочек сметаны? – строго вопросила Мурмизулия, вылетевшая навстречу.
– Потому что счастлива, – пребывая в наипрекраснейшем настроении, ответила ей.
– А кто кузнец твоего счастья? – продолжила допрос фамильяра. – Уж не тортик ли, который вы с соседом схомячили? – голос ее изменился, став возмущенным.
– И тортик тоже. – Открыв глаза, посмотрела на обиженного Муреныша, который не заметил под грудой верхней одежды вожделенный десерт. – Не дуйся, я и тебе принесла, – обрадовала ее, доставая коробку.
