Он качнул головой и нехотя разжал пальцы. Уф! Я помассировала следы на запястье и потянулась к своей чашке.
Эллиот хмурил темные брови, щурился недовольно, на высоком лбу гармошкой собрались морщины.
– На коммутаторе зафиксирован только один звонок. – Он задумчиво почесал кончик носа. – Но и вы не солгали…
Я пила кофе, всем видом показывая, что намека не поняла. Конечно, я не в курсе, что начальник Особого отдела – нюхач! Откуда бы?
Эллиот поднялся. Пообещал:
– Еще увидимся!
И вышел – в шум дождя и раскаты грома…
***
Не обманул.
Тем же вечером, услышав свист и восхищенное: "Ты глянь, какой павлин!", я ни на минуту не усомнилась, кто к нам пожаловал. Брюнеты – они такие, хуже тараканов. Если уж прицепятся, то попробуй выведи.
Музыканты сбились с ритма, а саксофонист и вовсе опустил инструмент. Какая-то танцующая парочка едва не сшибла столик.
Я вытерла пивную лужу на стойке и лишь затем подняла глаза. Расфуфырен брюнет и впрямь был на славу. На подтянутой фигуре ладно сидел костюм оттенка топленого молока, светлая шляпа контрастировала со смуглой кожей и угольно-черными волосами, на пальце вызывающе поблескивал оправленный в белое золото бриллиант.
А главное, взгляд. Смотрел брюнет так, словно все мы – лишь грязь под его лакированными штиблетами. Интересно, это потому, что благословенные с детства привыкают быть солью земли? Или наоборот, именно благодаря этому они подчинили мир?
Не обращая внимания на притихший зал, брюнет эдак вальяжно прошествовал к стойке. Бросил сухо:
– Отдельный кабинет.
И, ни на кого не глядя, направился в приватную часть бара. По-видимому, слухи, что Эллиот одно время частенько захаживал в "Бутылку", не врали. Чувствовал он себя тут как дома.
Бармен проводил его взглядом, механически вытирая очередной стакан. Его чуть раскосые карие глаза были выпучены на зависть ракам.
Тони поправил узел своего галстука, расшитого божьими коровками. Он питал странное пристрастие к галстукам самых диковинных расцветок. При этом в остальном одевался он, словно какой-нибудь хлыщ с Вольт-стрит.
– Слушай, это же!.. – просипел он, как будто галстук его душил. – Ну, полковник Эллиот?
– Он самый, – я с досадой хлопнула ладонью по стойке.
Вот пижон! Не мог обойтись без помпы?
Надеюсь, хоть его на выходе из «Бутылки» не подстерегут, а? Иначе бар точно сравняют с землей!
– Ну и дела, – протянул Тони. Даже забыл про разбитную девицу, которую как раз охмурял. Исключительно по работе, конечно! При всем своем кобелизме на работе Тони интрижек не заводил. – Ты это… зови, если что.
– Спасибо, Тони, – я благодарно ему улыбнулась и покачала головой. Не стоило его впутывать. – Не надо, я сама справлюсь.
– Ну, как хочешь.
Тони отвернулся, кажется, с некоторым облегчением. Трусом он не был – иначе бы ему в "Бутылке" долго не протянуть – но и задирой тоже.
Хмыкнув про себя, я прихватила два кофе по-альбовски и отправилась к дорогому гостю.
Эллиот нетерпеливо расхаживал туда-сюда, небрежно сунув руки в карманы брюк. В немудреной обстановке "кабинета" он выглядел, как бриллиант на соломенной подложке. А ведь я гордилась этими премилыми занавесками, вышитой скатертью и вазочками с живыми цветами! Они хоть немного оживляли неуютную серость "Бутылки".
– Неужели меня даже не попытаются отсюда вышвырнуть? – поинтересовался брюнет насмешливо.
Я поставила перед ним полную чашку.
– Мистер Эллиот, зачем вы опять пришли?
