Сессионное время разбивалось на несколько последовательных этапов, определявшихся не учебным планом, а количеством быстро тающей наличности. Все готовились к этому напряженному периоду загодя, ежемесячно отрывая от семейного бюджета и откладывая в заначку небольшую сумму. Но в Харькове эти заначки улетучивались особенно быстро и незаметно. Не ощущал этого, наверное, всего один единственный студент на курсе. Начальник ОБХСС города Баку. Он не утруждал себя даже личным автомобилем, прибывая на сессию с небольшим изящным «дипломатом». Кроме тугих пачек крупных купюр, в нем ничего другого не было. Все необходимое, включая одежду и экзаменационные оценки, приобреталось на месте.
Все члены дружной компании постоянно негласно соревновались между собой в организации экстравагантных хохм, приколов и сюрпризов. Многие из них были на грани, если уж не криминала, то аморальности и экстрима. Прикол должен был обладать одним обязательным качеством – реальной полезностью для компании. Его результатом обязательно должен был стать нужный конспект или курсовая работа, шаровое угощение с интересным общением, дефицитные билеты на концерт или соревнования. Кого только не заносило на этой волне в гостеприимные номера. Местный ветеран- подпольщик, почему-то живущий ,вместо собственной квартиры, в дешевом гостиничном номере, начинал вечер с воспоминаний о героическом партизанском прошлом. После распития нескольких литров принесенного им же вина, заканчивал заочным сватовством за каждого из нас своей великовозрастной дочки. Следующим вечером, нас уже удивлял рассказами и обильно угощал виноградом, прекрасными фруктами и коньяком, пожилой селекционер-мичуринец. Оказавшемуся в Харькове на гастролях певцу Юрию Антонову, знакомство с милой компанией стоило множества раздаренных рекламных плакатов с автографами, рюмками коньяка прямо за кулисами, а в итоге – обернулось сердечным приступом на сцене и срочной госпитализацией. Затесавшаяся в доверие парочка скрытых гомосексуалистов, после изощренного подыгрывания и разоблачения, нагишом была выгнана из номера в коридор гостиницы, а одежда – выкинута в окно на площадь. Известная футбольная команда, после знакомства и совместного празднования победы на выезде, получила от заядлых болельщиков ценный подарок. Студенты – юристы, под шумок пьянки, произвели выгодный обмен малознакомой, но назойливой соседки по этажу, на красочные плакаты и другую спортивную атрибутику с изображением своих кумиров. Через несколько дней, команда неожиданно проиграла на собственном поле более слабому сопернику. Любознательный Зотов вскоре выяснил причину. Большая часть ведущих игроков пропустила игру, находилась на бюллетене по поводу неприятной, но неопасной болезни, названной именем уже другого античного божества.
Были в компании и чистые, бескорыстные приколы «для души». Жители и многочисленные гости Харькова могли периодически встречать веселых, с виду интеллигентных и представительных мужчин в строгих костюмах, с депутатскими и делегатскими значками на лацканах, в самых неожиданных местах и в самых невообразимых состояниях. Это могло быть хоровое пение сочиненной экспромтом оды «старичку» Ленину у его памятника на площади, под гитарный аккомпанемент солиста Коксика Сербина. Или, коллективное проникновение в зоопарк через потайную дыру в заборе.
Походы в зоопарк превратились в своеобразный регулярный ритуал. Мы часто навещали своих любимых подопечных – пару амазонских тапиров. Эти удивительные животные напоминали невообразимую смесь свиньи, лошади и слона. Они тоже любили нас, постоянно ждали и радовались нашим посещениям и гостинцам – предусмотрительно купленным в овощном магазине морковкам и яблокам. В отличие от рядовых обывателей, проходящих в зоопарк по билетам через центральный вход, мы шли другим путем и с другими целями. Нам была известна одна пикантная слабость тапира – папы. Если почесать его за левым ухом и в определенном месте шеи (тапирячьи эрогенные зоны), он демонстрировал свое уникальное, более чем полуметровое достоинство самца, с двумя небольшими ушками на конце. Однажды, расхорохорившийся Сербин поспорил, что потрогает это уникальное достоинство рукой. Зотов и Шутак, по-отдельности, угощали парочку морковкой, я чесал самца за ухом. Мы так увлеклись, что не заметили, как к нашей компании присоединились несколько молодых мам с любопытными чадами. «Мама! Мама! Смотри – у него пять ножек! Мама! Мам! А он глазки закрыл!» – я повернулся и увидел, что Коля, бережно и аккуратно обхватив ладонью внушительный бархатный ствол, тоже от удовольствия закрыл глаза, спрятанные под строгими интеллигентными очками. Смущенные мамы, пырсая и краснея, таща за руки упирающихся детей, разбегались от вольера гораздо быстрее, чем иностранные туристки от витрины с Приапом в ленинградском музее.
