– Это если убийство было предумышленным. – Марич с глухим звуком постучал пальцами по столу. – А вот если все произошло случайно, то Кира, испугавшись быть замеченной, могла воспользоваться лестницей, так как в той части холла камер нет.
Я задумалась. Кажется, в словах Марича была определенная логика. Девочка пошла на крышу без злого умысла, оттого не думала о камерах. Но во время разговора что-то пошло не так. Кира могла толкнуть Катю, а та, не удержавшись на ногах, перевалилась через перила. Их высота вполне допускала такое развитие событий. После случившегося Карелина могла здорово испугаться и решила, что мелькать на записях ни к чему. Поэтому и воспользовалась другим путем для отступления.
Быстро сверившись с данными о погоде в интересующий меня день, я убедилась, что ночью накануне происшествия шел дождь.
– Владан, а ведь это многое объясняет… – протянула я.
– Что именно?
– Смотри. В то утро на крыше было сыро после дождя. Девочки о чем-то спорили. Кира толкнула Денисову, и та, не удержавшись на ногах, упала с крыши. Именно поэтому Карелина ничего не помнит. Смерть другой спортсменки – событие, бесспорно, неприятное, но не до такой степени, что сознание блокирует воспоминания. А вот если допустить, что Кира имеет к смерти Денисовой самое прямое отношение, то провал в памяти становится легко объясним.
– Она могла стать свидетелем убийства. Это не меньший стресс для неокрепшей психики, – возразил Владан. – Кроме того, не забывай, что они фигуристки.
– И? – не поняла я.
– Значит, отлично умеют держать равновесие. Будь то лед или скользкий пол.
Я задумалась.
– Одно дело, когда ты выполняешь знакомые элементы, которые привыкла делать годами, когда все подчинено контролю, даже падения, и совсем другое, когда тебя сбивают с ног совершенно неожиданно.
Я поднялась со стула и подошла к окну. Двое товарищей в явном подпитии не без труда покидали заведение напротив. Я легко представила, каким взглядом провожала их Тамара, стоя за барной стойкой.
– Значит, других подозреваемых нет? – обернулась я к Маричу.
– Об этом мне рассказать не пожелали, – развел он руками.
На следующее утро Камилла встретила меня в своем кабинете. Наверняка она рассчитывала увидеть не только меня, но и Марича. Однако тот еще спал в нашей общей постели, о чем знать ей было совсем необязательно.
Выглядела она роскошно: платье, несмотря на строгий силуэт, подчеркивало достоинства фигуры, волосы аккуратно собраны в пучок, при этом несколько прядей кокетливо выпущены у лица. Легкая небрежность вкупе со строгостью производили неизгладимое впечатление даже на меня. Я лишний раз отметила исключительный вкус своего жениха. Затем опустила взгляд на собственные кеды и, вздохнув, улыбнулась хозяйке кабинета:
– Спасибо, Камилла Альбертовна, что согласились помочь.
– Можно просто Камилла. – Лицо ее едва заметно скривилось. – И давай на «ты».
Маринка, которая была значительно меня старше, как-то объяснила, что двадцатилетним малознакомая женщина около сорока лет может казаться едва ли не старухой. Но эта женщина в душе почти наверняка считает себя ровесницей тех, кто только недавно разменял третий десяток, совершенно искренне не понимая, почему ее не воспринимают на равных. Очевидно, сейчас Камилла испытала нечто похожее. Она была старше меня лет на десять минимум, кроме того, занимаемая должность диктовала некие условности. Возможно, не будь я спутницей Марича, она бы не стала переходить со мной на «ты». Сейчас же ей совершенно точно не хотелось, чтобы разница между нами двумя как-то подчеркивалась. Даже если дело касается всего лишь возраста.
