Сколько именно витков сделал Ваня неизвестно, но, видимо, много, раз падал трое суток.
Необходимо отметить, что Ваня падал не в вакууме, а в воздушной среде, и эта среда послужила ему известным демпфером или своеобразным амортизатором, который не позволил его телу даже на самых быстрых участках падения разогнаться более чем на 200 км/час. Необходимо так же отметить и то, что в самом центре Земли такая же невесомость, как и на космической станции на орбите Земли. И, следовательно, Ваня в момент падения на таинственную землю, находящуюся где-то в окрестностях центра нашей планеты Земля, уже имел такую маленькую скорость, что не очень-то и ушибся. (Прим. автора).
Тут Ванюша понял всё —
Нет для брата горше горя!
Речка свой огонь несёт
И впадает в сине море.
Ваня берегом идёт —
Моря пасмурного даль.
Наблюдает птиц полёт
И свою тоску-печаль.
Вечер молнией ударил
В непогоды чёрный фронт.
Захлебнулся в жёлтой гари
Тёмно-синий горизонт.
Всё быстрей, страшней и ближе.
Ураган, огонь и смерть!
Небеса мрачней и ниже,
И дрожит земная твердь!
Только скалы и вода,
И гроза идёт на сушу.
Всё притихло, как всегда,
Перед бурей. Лезет в душу
И тревога, и восторг,
Перед грозною стихией.
Гром из памяти исторг
Бесшабашные, лихие
Дни и месяцы, и годы,
И растаял в темноте…
Одряхлели веры своды
И давно уже не те!
Брат идёт стеной на брата,
С привилегией истца.
И не чтя ни в ноль карата,
Дочь забвеньем бьёт отца.
Грянул дождь воды стеной.
Гнутся прутьями деревья.
И зацепки никакой —
Налицо итог неверья,
Что и властвует, и губит!
Вдруг – птенцы в гнезде пищат.
Бьёт их дождь и ветер рубит,
Только косточки трещат!
Ваня бросился на писк,
На бегу кафтан срывая,
Несмотря на явный риск
Простудиться. И не зная,
Чем ещё помочь птенцам,
Про себя совсем забыл,
Встал в чём был над ними сам,
И кафтаном их накрыл.
Но не вечно буре биться,
Истязая небосвод.
И с небес не будут литься
Без конца потоки вод.
Улеглась погода к ночи.
Буря в дол ушла морской,
Расплескав задор и мочи.
Только свежесть и покой.
Вдруг стемнело как-то разом,
Словно пепел между строк.
Ваня смотрит светлым глазом —
Чудо-юдо – птица Дрок!
Распласталась над волнами,
Заслонила солнца свет.
Взмах – и в стороны цунами,
Айвазовскому – сюжет!
Подлетела птица Дрок —
Криком встретили птенцы.
Между глаз – кручёный рог,
В чёрном клюве две овцы.
Бросила добычу детям,
Крылья серые сложила —
Просвистел воронкой ветер,
Сняв со дна ошмётки ила.
«Как вы, дети, без меня?
И откуда здесь кафтан?
Я летела к вам полдня
Сквозь жестокий ураган.
И не чаяла уже…
Как сказать-то вам, не знаю…
На стихии кураже
Часто крайние страдают».
«Да! Был шторм и с неба пламя,
Что не видели мы ввек!
Но весь день стоял над нами
Пришлый русский человек.
Он собою нас прикрыл,
Он и добр, и очень смел.
Ветер рвал, метал и выл,
Но коснуться нас не смел!»
Обернулась птица Дрок:
«Кто ты, сказочный спаситель?
Я живу здесь долгий срок,
Никогда в мою обитель
Не спускался русский дух.
По ошибке? По пути?
Как попал сюда? Мой слух
Благодарный просвети».
«За живую воду и
Яблок за плоды, средь дня
Братья родные мои
В пропасть бросили меня.
Наземь пал, не чуя боли
И не думая о ней.
Проводник судьбы и воли —
Боль душевная сильней».
«Да, мой князь, бывает так,
К счастью или к сожаленью,
Что за место друга враг
Подвигает нас к спасенью.
А бывает и напротив —
Кто в твой мир душевный вхож,
За пятак и между прочим,
Всадит в спину острый нож.
Ты детей моих сберёг
От забвенья вечной ночи.
