Здоровья тебе, Пахрачёв! Ведь спала бы сейчас спокойно в своей постели, мечтала бы о чём-нибуд… обычном, даже вспомнить сейчас не могу, о чём, потому что нЕкогда: глаза горят, чепец – дыбом, руки дрожат – экшен!
— Патлы свои расчеши сначала, да отмойся, замарашка! В спальни шастаешь, а щёлоком мыться не научилась! — свистящим шёпотом обвиняла одна жаждущая любви тень съёжившуюся другую, закрывающую грудь руками. — Как он тебя взашей не выгонит только?
Пострадавшая вцепилась сопернице то ли в лицо, то ли в волосы, из часов не слишком было понятно. Обе свечи, слава богу, тут же погасли, сохраняя моё инкогнито, а служанки продолжали молча вырывать друг другу доступные конечности, попутно натыкаясь на стены и мебель. Только бы до меня не добрались, честное слово.
Я выглянула в узкую щель под часовым механизмом – там яростно награждали друг друга оплеухами и тумаками две девушки в одежде прислуги. Они молча трепали друг друга за волосы, кусались и метили в глаза, одна даже исхитрилась пнуть соперницу коленом в живот, и на этом, казалось бы, драка должна была иссякнуть,
В этот момент на перекрёстке любви в доме эрда появилось ещё одно световое пятно. Оно приблизилось к схватке и с тихим, но пробирающим до костей:
— Мерзавки! Нужники мыть отправлю! Обеих! Вон пошли, куры! — отхлестала их какой-то тряпкой и погнала из холла прочь, оставив меня, наконец, в одну. В часах…
Сдаётся мне, это была экономка. Прекрасная женщина, долгих лет и ей тоже.
В это увлекательное мгновение часы сделали над моей головой протяжное и басовитое «Боуммм» (кто был когда-нибудь в часах, тот поймёт), отчего я на пару минут перестала не то что слышать, а ещё видеть, чувствовать и дышать. У меня даже слёзы из глаз потекли, а зубы ещё некоторое время, звенели.
Часы отметили или четверть, или половину часа, а это значило, что время утекало, как горный поток.
Я утёрла глаза рукавом и толкнула впустившую меня внутрь панель, и… ничего не произошло. То есть, вообще ничего. Я толкнула ещё раз, и ещё, часы покачнулись, и огромные гири ударили друг о друга. Я привалилась к задней стене спиной и закрыла глаза, пытаясь унять панику.
Теперь, когда ничто и никто не мешал мне красть у мужа окуляр, я оказалась заперта в часовом шкафу, буквально в шаге от цели! Как несправедлива судьба! Именно тогда мне стоило бы подумать об этом посерьёзней. Но я была одержима мужниной трубой и очень хотела домой. Поэтому, когда задняя стенка за моей спиной покачнулась, я обрадовалась, а не напугалась. Сдвинувшаяся внутрь задняя стенка зияла внутрь дома чёрным провалом, откуда тянуло ледяным сквозняком и страшными тайнами...
Нахлобучив поглубже чепец на горящие от волнения уши и выставив перед собой отмычку, как единственную защиту, я шагнула в проём. Темно было не то что, как в космосе… В космосе, если есть поверхность, значит она может отражать свет даже очень удалённых звёзд, а тут отражать было нечего. Поэтому тут было темно, как… в месте, известном даже астрономам, что решимости и энтузиазма никак мне не прибавило.
Проход был широким и, судя по размерам часов, через которые я сюда попала, я очутилась в заднице домозавра. Как минимум.
Идти было страшно и холодно. Изредка мимо меня, пищА, пробегали мыши. Шаге на тридцатом примерно, когда я оступилась и чуть не потеряла направление, в руке моей тускло засветилась отмычка. Наверное, от страха за меня. Но мне от этого совсем не сделалось легче.
