За денежной шла канцелярская повозка, на которой, уткнувшись головой в мешок с овсом, спал аудитор.
Дальше тянулись госпитальные повозки с легко раненными и больными солдатами, фельдшерами и цирюльниками.
Тяжело шли провиантские повозки с мешками муки и сухарей – другого провианта не было. За ними ехали повозки с шанцевым инструментом и палатками.
За солдатским обозом следовал самый многочисленный и пёстрый офицерский. В кибитках и колясках ехали офицерские жёны и любовницы.
Повозки были набиты доверху разным домашним скарбом, кто-то вёз в клетках гусей, кур, где-то визжал поросёнок. Возле офицерских повозок шли сотни денщиков, поваров и прочих официальных слуг.
Весь полковой обоз замыкали повозки с деревянными рогатками, которыми каждый полк защищал себя от набегов вражеской конницы.
Суворов был неприятно удивлён и поражён. Армия, которая должна быть мобильной, напоминала большой цыганский табор. Она проходила не более 8 вёрст в сутки и совершенно была неспособна быстро привести себя в боеспособное состояние.
Впоследствии, когда Суворов стал командовать вверенными ему подразделениями, он так обучил солдат, что роты, полки и дивизии могли преодолевать по 50 – 80 вёрст в сутки и сходу атаковать противника.
***
В войне с Пруссией Суворов наблюдал, как идут в атаку гренадёры Фридриха. Они двигались уступами по 2 батальона. Наступали ровной линией, плечо к плечу, чётким шагом, как на параде, без единого выстрела. Кого убивали, линия снова смыкалась.
Суворов говорил: Машина! Бездушная, бессмысленная! Фокусы! Пустая затея! Солдат идёт как заведённый, сам не зная куда и зачем. Лишь бы линию соблюсти. Дали бы мне хотя бы полк, я бы всю эту прусскую позитуру – в кашу. Надо переучивать нашу армию.
***
Когда в одном из сражений с пруссаками наши дивизии отбились от превосходящих сил армии Фридриха, и последний отступил, надвигался вечер.
Наши и прусские солдаты устали и вяло перестреливались друг с другом. Командующий армией Салтыков не знал, что дальше делать и совещался с генералами.
И вдруг части наших солдат надоело перестреливаться с противником. Гренадёрский и Вологодский полки без команды Салтыкова с криком «ура» пошли в штыковую атаку на пруссаков.
Но остальные полки молчали. Молчал и Апшеронский полк, с солдатами которого штабной офицер Суворов накануне насыпал большую батарею.
Тогда Суворов, недолго думая, по собственной инициативе, не имея в подчинении ни одного подразделения, поскакал к апшеронцам и повёл их тоже в атаку.
Капрал полка успел только сунуть Суворову фузею вместо клинка. За Апшеронским полком поднялись и другие полки – вся армия бросилась в штыковую атаку на Фридриха.
Внезапная атака наших войск принесла им полную победу. Пруссаки бежали, не обращая внимания на своего короля. От 48-тысячной армии Фридриха осталось около 3-х тысяч – остальные были уничтожены и взяты в плен.
***
Когда Суворов лично повёл в атаку Апшеронский полк, вокруг свистели пули. Вдруг на Суворова из-за куста выскочил пруссак. Подвижный и ловкий, Суворов отскочил в сторону и ударил пруссака штыком в бок.
Пруссак упал. Суворов побежал дальше и увидел дерущихся за фузею нашего пожилого солдата и пруссака. На пути Суворова к ним лежала канава. Суворов прыгнул через неё, но оступился и упал на колено.
Падая, он увидел, что что-то большое и чёрное метнулось на него. Ну всё, я погиб, – пронеслось в мозгу. Но вдруг нападавший вскрикнул, больно задел Суворова своим телом и свалился в канаву замертво – это подоспевший наш капрал сразил пруссака сзади штыком.
