– Я тоже, – ответил он и направился к выходу.
Ну и странности происходят, я будто не проспал несколько дней после аварии, а проснулся после пятидесятилетний комы. Министр на метро…. «За мой счет?» Ну а как иначе то? Сейчас выйдет и встретят его там и мигалки, и кортеж, Аль Капоне.
О, вот и моя станция, наконец-то я дома. Я поднялся с метро на свежий воздух и первое, что бросилось мне в глаза это полицейский, держит документы мужчины и что-то объясняет. При этом уважительный тон и легкая улыбка. Он посмотрел на меня и кивнул. От удивления я подумал, что со мной что-то не так, проверил не прилеплена ли к пятку ботинка туалетная бумага или завязаны ли шнурки, вил мой был опрятен, и чего это он? Ну, сейчас не до него, наконец я вернулся домой. Я уже поднимался на лифте, по которому так скучал в больнице, надо же, не думал, что буду скучать по лифту. Лифт был целый! Кнопки, реклама – все цело.
Я повернул ключ и вошел в свою квартиру, почувствовал запах дома и на душе стало более спокойно. Смесь запаха супа и лака для волос, означало бабушка дома. Дом оказался пуст, мама с папой были на работе, а бабушка с дедушкой где-то гуляли. А, нет, я кажется слышу бабушку из соседней комнаты, дома, я был прав…
– Люба, что тут думать? Летим вместе со мной, там отличные врачи. Ты все успеешь, мы вместе и туда, и обратное слетаем, это займет всего-то две недели, – бабушка повернулась от окна и увидела меня, стоящего около дверного проема, – О, все Люба, собирай вещи, ко мне Максим вернулся из больницы.
– Привет, бабуль. – я подошел и обнял ее. Большие бусины на груди бабушки вошли мне в грудь.
– Как твое здоровье, Максим? – бабушка посмотрев мне в глаза. Ты уж прости, что я не смогла навестить тебя в больнице, очень много дел свалилось на мою голову, ты мог бы помочь собрать мне вещи, а то я точно что-нибудь да забуду.
– Какие вещи, ты куда собралась? – с удивлением, я спросил.
– Решила в Швейцарию слетать на две недельки. – и легким движением с чувством собственного достоинства в голосе, поправила бусины, которые потеряли свою симметрию.
– Бабуль, ты что, с ума сошла? Какая еще Швейцария?
– Ну как какая? Самая обычная, решила вот немного подлечиться. Разумеется, медицина там хуже, чем у нас, Максим, я знаю, что скажешь. Ну а что теперь, заявке пропадать? Слетаем с Любой, сменим обстановку, глядишь по лучше станет. Кстати, дед пошел кое-что купить в магазине, скоро будет.
– А… откуда у тебя деньги?
– Ну как откуда? Копила.
– Сколько ты копила, бабуль? Сто лет? Или двести?
– Ну почему, 2—3 пенсии отложила и вот скопила.
– А какая у тебя пенсия? – слова бабули с каждым разом вводили меня в еще больший шок.
– Девяносто семь тысяч. – без удивления и чопорности промолвила. Как будто нормально.
– Повтори пожалуйста, – на самом деле я расслышал сумму, названную бабушкой, но мне необходимо было убедиться.
– Девяносто семь тысяч, Максим.
– Ты что, сумасшедшая? Твоя пенсия составляет семнадцать с половиной тысяч, – после этих слов бабушка будто взорвалась, а я совершенно не понимал в чем дело. Она, чуть убрав трубку в сторону, и посмотрев на меня, как на тупого:
– Ты головой ударился, сынок? Я 50 лет жизни подарила заводу, семнадцать с половиной тысяч, ишь, что придумал. Я работала инженером-конструктором, руководителем конструкторского бюро и буду получать эти копейки?! – бабушка никак не унималась и голос становился более крепким, более стальным. Я не знал, куда себя деть, просто стоят напротив нее, слушал и искренне пытался понять, что же я сделал все-таки не так.
