– Красивая мебель. А все же, где Анжелика?
– Вам меня одной недостаточно? – озадачила Вероника Ваню, заставив того растеряться, придумывая ответ.
– Два – ноль, – невразумительно для Вероники выдает Ваня.
– Простите!? – скинула в вопросе тонкие брови Вероника.
– Не обращайте внимания, – вслух произносит он. – Вспомнил кое-кого. Анжелика?
Вероника пожимает плечами и равнодушным голос говорит:
– Должна была быть на работе, но где она, не имею ни малейшего представления. На телефон и ВотсАпп не отвечает. Может быть, запивает горе.
Ваня глазами показывает на дверь покойного. Вероника утвердительно качнула головой.
– Вот даже как! Давно вы здесь работаете?
Ирония в голосе девушки пропала очевидно на фоне размышлений о начале поиска новой вакансии.
– Я тут работаю третий месяц, так что меня сложно назвать старожилкой, поэтому много не знаю.
– Вы значительно красивее, чем вы думаете, и у меня язык не повернется назвать вас «старожилкой», это звучит, как «страшилой». Но я уверен, вы кое-что знаете интересное для меня об отношениях между Дмитрием и Анжеликой, – нагло и наугад предположил Ваня.
Глаза Вероники радостно заблестели и стало очевидно, что стена отчужденности, какая бывает между правоохранителем и обывателем, разрушалась, как стена старого дома.
– В полицейской академии хорошо, видимо, учат подкатывать к девушкам, – Вероника прикусывает кончик карандаша и внимательно рассматривает собеседника, как бы желая убедиться в его порядочности, чтобы сообщить конфиденциальную информацию интимного характера. Она кивает головой на дверь директора. – Не имею представления, как долго, но, думаю, что они не только суши и пиццу съели вместе, но и собаку.
– А… Вот даже так. Вы наблюдательная, – сказал Ваня, присматриваясь к девушке.
– Я женщина. Природа сделала нас, – улыбнувшись сказала Вероника, – любопытными и наблюдательными. Может быть, кофе? Он здесь очень хороший и дорогой. Когда еще будет возможность попробовать такой снова?
Вероника поднимается из кресла. Ваня понимает, что она выше его на целую голову. Девушка эффектно подходит к большой и очевидно дорогой кофемашине и запускает ее. Ваня, любуясь фигурой Вероники, расплывается в чеширской улыбке. Девушка была одета в длинную кожаную юбку, которая высоко охватывала тонкую талию и обтягивала ее бедра, подчеркивая длину ног. Чулки придавали изящность ногам. Ножки заканчивались небольшими туфельками на высоких каблуках. Белая блузка с растянутым верхом и стоячим воротником как бы завершала сексапильный образ секретарши. Ваня предательски поперхнулся.
– Вам капучино, латте или… – не оборачиваясь, уточняет она.
– Черный, самый горький.
Вероника делает две чашки кофе и ставит их на стол. Ваня берет чашку и быстрым взглядом оценивает бижутерию на шеи секретаря. «Ничего так, – подумал он, обжигая язык горячим кофе. – Хорошенькая. С такой барышней каждому было приятно пойти в ресторан», – но вслух произносит другую фразу, относя ее к себе:
– Все равно не хотел бы я быть на его месте.
Она откидывается в кресле, смотрит и усмехается. В ее глазах читается понимание.
– Правильно, – произносит она, как женщина, уже понимающая жизнь.
