– Случилось, Насть. Ему кто-то позвонил… Сказали, мать в больницу на «Скорой» увезли. Он собрался быстро и ушел на станцию.
– Маму на «Скорой» увезли? А что с ней?
– Не знаю… Он не сказал.
– А скажи, Боб… Он вчера звонил маме, не знаешь? Говорил с ней?
– Не знаю. Может, и говорил. Я не слышал. Я рано спать лег.
– Да… Да, он говорил с ней, наверное… – задумчиво пролепетала она себе под нос. – Обо мне говорил… И потому маме плохо стало, да…
– Что, Насть? Не понял…
– Да ничего, Боб. Это я так… Сама с собой разговариваю. Я сейчас позвоню Никите, узнаю все…
– Так не получится ему позвонить, Насть…
– Почему не получится?
– У него телефона теперь нет. Так уж получилось, ага… Представляешь, когда ему позвонили и сказали, что мама в больнице, он аккурат около бетономешалки стоял. Уж не знаю, как так получилось неловко… Может, он от волнения дернулся, может, поскользнулся… А только телефон из руки выскочил да упал прямо в бетономешалку! И все, и кранты! Затянуло моментально! Теперь новый надо покупать, ага… Вот не зря говорят, что пришла беда – открывай ворота! Все к одному, все к одному!
– Да… Да, ты прав… Все к одному… – тихо произнесла она, глядя в сторону.
Почему-то она не могла глядеть Бобу в глаза. Не потому, что не верила, а потому, что боялась не верить. И ребята, сидящие за столом, как-то странно молчали, уткнулись в свои тарелки, ели кашу сосредоточенно. Будто им неловко было.
– Но ведь… Он ведь еще вернется сюда, Боб? Что он сказал? Не помнишь?
– Да ничего не сказал, Насть. Оделся и убежал на станцию. Тут не до разговоров, знаешь…
– Но вещи свои он не забрал? Он вернется за вещами?
– Да какие вещи… Переоделся в чистое, да и все. У нас тут у всех вещей немного. Как говорится, нищему собраться, только подпоясаться.
– А… Вы еще долго здесь будете?
– Не знаю, как получится. Надеемся скоро закончить. Обещали наряд закрыть без задержки…
– Значит… Значит, Никита может и не приехать, так, что ли?
– Может, и приедет. Смотря, как там с мамой все обойдется… У него ведь, кроме мамы, и нет никого. Он ее очень любит, я знаю…
– Он должен приехать, Боб. Он приедет. Он… Он обещал мне…
– Да все будет хорошо, Насть! Если обещал, значит, сделает! Не переживай! Слышишь?
– Я не переживаю. Я знаю, что он приедет… Может, уже завтра приедет… Я завтра приду, ладно? Вдруг он уже завтра…
– Насть, давай так договоримся… Как только он приедет, я тебе сразу позвоню, хорошо? У него ж теперь телефона нет, сама понимаешь… Давай я запишу твой номер… – с готовностью полез Боб в карман штанов, чтобы достать телефон.
– Не надо, Боб. Я лучше сама приду. Мне нетрудно.
– Ну, как хочешь…
– Да, я приду. Я должна его увидеть… Обязательно увидеть… Он знает… Он приедет обязательно…
И опять она почувствовала, какая напряженная повисла тишина за столом. И постаралась отбросить от себя это неловкое чувство. Потому что… Потому что так надо. Потому что иначе нельзя. Иначе можно с ума сойти. Сейчас надо просто набраться терпения и не обращать внимания на эту… на эту неловкую тишину. Да и что эти ребята могут знать о них с Никитой?
Встала из-за стола, постаралась улыбнуться, произнесла почти весело:
– Пока, ребята! Успехов вам и трудовых подвигов!
– Пока, Насть… Пока… – ответили они нестройным хором.
Не помнила, как пришла домой. Разделась, забралась под одеяло. Только сейчас почувствовала, как замерзла. Дождь все барабанил по стеклу, и очень хотелось плакать.
