После обеда его больше вдохновляли художественные формы.
Памфлеты, апокрифы, пьесы, романы в стихах и стихи в прозе. Байопики, батальные полотна, трагикомедии, киберпанки и сатириконы.
Лимерики, верлибры, гекзаметры, силлабизмы, аллитерации и логаэды.
Анекдоты, байки, стендапы, частушки и скальдические песнопения.
К вечеру каждого нового дня ему начинало казаться, что он постепенно сходит с ума.
Ответа ему не было.
Как неизменной оставалась и чернота окружающей ночи.
Но Илиа Фейи не спешил сдаваться. Время шло, но он, запертый наедине с собственными мыслями, всё больше предавался уверенности в собственной правоте.
Не до́лжно летящим вершить судьбы чужих рас, и самый тот миг, когда соорн-инфарху пришла в голову ложная идея того, что подобное вмешательство ради далёкого будущего может быть им же и оправдано, будет теперь навеки омрачать совместную историю их народов. Родовая травма, базовый конфликт «спасителей» и «спасаемых» с той поры навсегда останется с ними.
И единожды замочив пинны в болоте этой ложной дихотоми – мы или они – соорн-инфарх и его несчастный бывший аколит теперь были обречены вечно метаться между возможностью помочь и настойчивым, показным невмешательством. Увы, метания эти были бесполезны. Выбор был сделан, когда спасательный флот тронулся в путь. И длился он с тех пор ежедневно, сколько ни делай вид, что летящие покинули Пероснежие. Даже если бы они его действительно покинули.
Так в чём же тогда дело? Почему потайное вмешательство Илиа Фейи есть зло, а вмешательство же, но в форме нарочитого, напоказ, невмешательства есть добро?
Это летящие спасли артманов, посадив их в золотую клетку. Это летящие поддались смутными видениям ослепших Хранителей Вечности, сперва отправившись в спасательный поход, потом отказавшись покидать пределы Пероснежия даже по окончании Века Вне, и наконец героически удалившись в неизвестность после ужасов Бойни Тысячелетия. Точнее, не удалившись.
Соорн-инфарх, вы заблудились в собственных построениях, вам пора оставить все старые догмы и узреть новый путь, без наносных сантиментов и околичностей, прекратить бесконечные шпионские игры, в которых мы оба погрязли, и начать прямой диалог с артманами. Попробовать довериться им как есть, со всеми их и нашими недостатками.
Вот к чему всё это время взывал Илиа Фейи, бывший посланник летящих, незадачливый их шпион.
Лишённый в итоге даже банальных источников внешней информации, не имеющий возможности узнать, в конце концов, что в итоге случилось с пропащими первторангами контр-адмирала Финнена, не говоря уже о дальнейшей судьбе человека Цзинь Цзиюня, который так показательно не проявлял ни малейшего беспокойства по поводу своих гибнущих соплеменников, но который в итоге предпочёл рискнуть всем, чтобы помочь Илиа Фейи героически предать свой народ.
Да, зачем себя обманывать, это был акт предательства, или же, на языке шпионов всех времён, проявление двойной лояльности.
Если бы так.
Соорн-инфарх был прав. Оставленный наедине с собой посланник стал слишком артманом для даже самого одинокого летящего во вселенной, но одновременно соорн-инфарх категорически заблуждался в другом. Илиа Фейи беспокоился вовсе не за артманов с их извечным конфликтом между желанием сохранить имеющееся и завоевать новое. Млекопиты решат свои проблемы, или не решат, уж как вывезет хромая судьба.
Его беспокоили летящие.
