Но толь можно было раздобыть лишь на свалке. Винька отправился на склон под заводом…
Оборудовать “каюту” он кончил уже под вечер, когда Людмила привела из яслей Галку.
Увидев брата, Людмила уронила руки.
– Это где же тебя черти носили? Посмотрел бы в зеркало! Из какой мусорной кучи ты вылез, обормот несчастный!
– А еще будущий педагог, – привычно завелся Винька. – Этому вас в институте учат, да?..
– Будет тебе сейчас педагог… Вся голова в глине!
Людмила стремительно вскипятила на гневно гудящем примусе воду в трехлитровой кастрюле. Разбавила этим кипятком воду в жестяном тазу и бурно вымыла Виньке голову прямо посреди “палубы”.
Винька визжал – в основном от мыла и слегка от смущенья. Но не брыкался. Все равно бесполезно. Сестра умела обходиться с ним решительно.
Галка стояла тут же и наблюдала процедуру с тихим восторгом.
– Нечего глазеть, как издеваются над человеком, – сумрачно сказал ей Винька.
Людмила велела ему самостоятельно отмыть руки, ноги и шею и убираться с глаз.
Потом Людмила стала стирать Винькины штаны и рубашку, а он в трусах полез на крышу. Прихватил с собой старые газеты, пакет от фотобумаги и скользкий клубень вареной картошки. А еще – круглую прямую ножку от сломанного стула. Ножка была – ну прямо готовый шаблон для трубы. И по длине, и по диаметру. Она сужалась к одному концу. Значит, и труба будет сужаться, как у настоящего телескопа.
Винька обмотал ножку бумагой от пакета (внутри телескопу положено быть черным). Обмазал ее липкой картошкой, наклеил слой газеты. Затем еще и еще, и так десять раз. И пристроил заготовку у печной трубы на солнышке – пусть сохнет. Затем смастерил маленькую трубку для окуляра.
Конец ознакомительного фрагмента.
