Однако в этот раз Вий не остановился в центре, как обычно, а двинулся дальше. Это было необычно, люди переглядывались, не зная, что ожидать от такого изменения ритуала. Вий шел и шел, пока наконец не остановился возле прибывшего сегодня старика в белом – жреца Световита, как вспомнил Иван. Старик поднялся со своего места и начал смотреть на Вия. Так они и стояли друг против друга, два таких разных старца. Молчали они довольно долго, внимательно изучая один другого. Наконец Вий первым нарушил тишину:
– Ты знаешь! – Было видно, что он не спрашивал, а утверждал.
– Догадался, – спокойно ответил старик.
– Но вслух произнести не можешь, – снова уверенно произнес Вий.
– Здесь, в этом месте, не могу, – сокрушенно согласился жрец.
Они снова молча посмотрели друг на друга.
– Я не могу рисковать, – наконец произнес Вий, явно что-то для себя решив, и указал на собеседника: – ОН!
Упыри кинулись к старику и вгрызлись в его плоть, но он, вместо того чтобы вопить и плакать, громко крикнул:
– УНИЧТОЖЬТЕ ЭТУ ЯМУ!
Все пленники с ужасом смотрели на страшную трапезу. Вий же, неспешно развернувшись, так же медленно пошел назад.
После того как упыри закончили поедать старика и разошлись, долго стояла гробовая тишина. Наконец Эйрик подошел к Ивану неуверенной походкой, еле переставляя негнущиеся ноги. Было видно, что эта сцена произвела впечатление даже на бывалого морского разбойника.
– Йован друг! – сказал он и приложил руку к сердцу. В этот раз он не улыбался.
Глава 4
Зверь заморский цурлюпах
Киев всегда был шумным и живым городом: в речном порту разгружались ладьи и торговые суда из далеких стран и ближних княжеств, по улицам, шумно переругиваясь между собой, везли свои телеги ямщики и купцы, сновал по делам разный люд. Киев, отец городов русских – именно отсюда пошла держава, когда князь Кий, ставший позднее первым русским царем, назвал этот город столицей своего царства. Все дороги вели сюда, каждый князек сюда ехал, каждый купец свой товар вез, пока не привели те дороги, на беду, Тугарина Змея, да не одного, а с ордой степняков. Но даже и он, взяв город решительным штурмом, огню его не предал, а, восхитившись красотой и взяв богатый выкуп, отошел восвояси.
Иван-царевич любил этот город не меньше, а то и больше иных его жителей. «Когда-нибудь и город, и все эти снующие по улицам люди – все станет моим», – подумал Иван. Основания для таких мыслей у Ивана имелись самые веские, потому как приходился он князю Владимиру старшим сыном и наследником, за что и называли его все Иваном-царевичем.
– Иванушка, ты не видел Царапку? – Младшая сестрица Аленушка отвлекла брата от государственных мыслей. Она вечно подбирала каких-то зверьков, в основном кошек, и носилась с ними как с писаными торбами. Зверьки взаимностью не отвечали и почему-то у Аленушки долго не заживались, хотя она разве что пылинки с них не сдувала.
– Опять небось помер твой зверек, – отмахнулся от сестры Иван и снова начал смотреть в окно.
– Только не Царапка, пожалуйста, – заплакала Аленушка, – Царапка – хорошая кошечка.
– Ну, может, убежала просто и вернется скоро. – Иван, увидев слезы на лице сестры, поспешил ее утешить.
– Не вернется, – обреченно вздохнула Аленушка, – они никогда не возвращаются.
– Есть у меня средство помочь горю твоему, – напустил на себя таинственности Иван.
– Это как? – Аленка вскочила бочком на окно и села рядом с братом.
