Триединый - страница 27

– Он прилежный и способный мальчик, саэр Ардисс, – докладывал он отцу, отирая лоб полосатым платком. – Но чистописание – не его стихия.

Эзерин, подняв брови, разглядывал мои каракули, а после говорил:

– Ничего страшного. Виктору просто требуется больше практики.

* * *

А вот с верховой ездой у меня поначалу не заладилось. Я с некоторой опаской подошел к лошади, ожидая, что она может укусить или лягнуть. Животное, в свою очередь, настороженно смотрело на меня. Заметив это, отец, выступавший в качестве наставника, ободряюще произнес:

– Смелее, сын! Это очень спокойная лошадка. Не делай резких движений, дай ей привыкнуть к тебе. Возьми кусок моркови, – он протянул мне крупный оранжевый круг, – дай ей. Только не пальцами, а положи на раскрытую ладонь!

Я нехотя поднес лакомство к лошадиной морде. Животное потянулось и аккуратно схватило еду неожиданно мягкими губами.

– Теперь можешь погладить ее, – одобрительно прокомментировал Эзерин.

Пока я возил рукой по гриве лошади, отец рассказывал, что можно и нельзя делать с конем. Информации было так много, что я запутался. И из всего сказанного уяснил лишь, что к лошадям не следует подходить сзади.

Потом настал черед практики. Эзерин показал, как нужно залезать в седло и как управлять животным. Я всегда полагал, что лошадью рулят при помощи уздечки. В реальности выяснилось, что, минимум, половину сигналов наездник передает ногами. Я совершенно сломал голову, пытаясь запомнить, как нужно надавить ногой, и что при этом потянуть руками, чтобы лошадь сделала то, что мне требуется. Или вовсе что-то сделала.

Нет, определенно, механические транспортные средства куда лучше, надежнее и предсказуемей. Мотоцикл не укусит тебя за ногу, машина не понесет, чего-нибудь испугавшись, и не лягнет, если подойти сзади. К сожалению, с техникой здесь было плохо, поэтому все пользовались лошадьми. И каждый представитель благородной семьи обязан был уметь передвигаться и сражаться верхом.

Кстати, о сражениях. Если с коняшкой я через некоторое время разобрался и даже несколько раз самостоятельно выезжал в город, то с фехтованием потерпел фиаско. Преподаватель – гарнизонный мастер меча Алан Менард – из кожи лез вон, чтобы научить меня хоть чему-то. Я честно старался повторить его стойки и удары, но все равно выглядел, словно пенсионер, пытающийся палкой отогнать осу.

– Саэр Ардисс, – по-солдатски четко говорил мастер отцу после восьмого или девятого дня тренировок, – мне жаль, но, похоже, ваш сын безнадежен. Как мы не бьемся, он не способен овладеть даже основными позициями. Про базовые передвижения уже не говорю. И дело не в лености: я вижу, что он старается. Но скорее я научу фехтовать медведя, чем Виктора, уж не прогневайтесь за прямоту!

Эзерин посмотрел на меня. Я уныло пожал плечами. Разве я виноват, что с самого начала занятий меня не оставляло чувство, будто занимаюсь какой-то ерундой? Меня буквально переполняло ощущение, словно меня засунули в песочницу к малышам и заставляют совочком копать крохотные ямки. И это дико раздражало. Или даже неимоверно бесило.

Я пытался совладать с подобным состоянием, раз за разом прилежно повторял движения, показанные Менардом. Но тут же наступал одной ногой на другую или ронял прямой деревянный меч.

Выслушав мастера, Эзерин наблюдал за мной во время следующего урока. В конце подошел к взъерошенному наставнику, от которого разве что не летели искры, и что-то тихо ему сказал. Алан Менард бросил на меня быстрый взгляд, поклонился и ушел. На этом мои боевые тренировки завершились.