– Я тебя тоже.
***
В субботу днём Стас позвонил в Москву Емельянову и попросил отпустить его на два дня. Валентин Денисович подумал и разрешил ему съездить на Рождество в Цюрих.
Выехали они в воскресенье в шесть утра на его служебном автомобиле «Horch 830 BL» красного цвета. Положили в чёрную кожаную дорожную сумку вещей на два дня и закинули её в багажник. Он сел за руль, Илона рядом, и путешествие началось.
До швейцарской границы домчались быстро, всего за два с половиной часа. Но примерно столько же времени потратили на австрийско-швейцарской границе в Санкт-Маргретене. Советский пограничный контроль они прошли очень быстро, потому что Стас проехал по спецкоридору. Швейцарцы же тщательно досматривали всех, кто въезжал в страну с советской территории, и никаких поблажек никому не делали. Перед пунктом досмотра стояло около двух десятков австрийских и немецких автомобилей, и два швейцарских таможенника неторопливо шмонали бюргеров.
«Козлы! Попробовали бы они вести себя так с нацистской Германией. Когда у власти находился Гитлер, все границы были прозрачными, а сейчас намотали километры колючей проволоки», – подумал Стас.
Он знал, что отношения со Швейцарией у Бекетова натянутые, и Советский Союз всё время давил на Берн. Швейцарцы обиделись на Бекетова за то, что тот отобрал у них секретные вклады Третьего рейха. Бекетов же требовал от них ещё и выдачи десятков тысяч нацистских преступников, которых те негласно укрывали. Прятаться нацистам в Европе, кроме Швейцарии и Испании, оказалось негде, но Франко всех сдал под нажимом Бекетова, а вот в Берне продолжали упорствовать.
Но политика – политикой, а экономика – экономикой. Швейцарцы не были бы швейцарцами, если бы тонко не чувствовали, у кого находятся деньги. Сейчас почти всё европейское золото лежало в Москве у Бекетова, это являлось серьёзным аргументом, и в Берне это прекрасно понимали. Поэтому швейцарские банки начали открывать вклады и проводить платежи в рублях, а также свободно меняли франки на рубли. Немцы с австрийцами зачастили в Швейцарию, кто прятать сбережения, а кто спасать спрятанное ранее в рейхсмарках.
Бекетов поменял марки на рубли по курсу один к одному вместо официального, по которому за марку давали два рубля двенадцать копеек. После этого немецкие кошельки и вклады в банках сильно похудели. Но рейхсмарку полностью изъяли из обращения, и граждане Австрии и Германии вынуждены были смириться. Это стало платой населения побеждённой Германии в пользу государства-победителя вместо контрибуций. Экономисты посчитали, что так будет мягче и легче для населения, нежели нагружать Германию огромными долгами и штрафами. Правда, теперь Германия с Австрией навсегда лишились своих национальных валют.
Швейцарский пограничник долго копался с их документами, вчитываясь в каждую строчку паспортов и служебных удостоверений, вглядываясь в лица и сверяя их с фотографиями. Самым сложным оказался провоз личного оружия и коммуникатора. Москва сразу же после войны поставила условие всем правительствам европейских стран, на территорию которых не вошли советские войска, о пропуске советских офицеров через границу с личным оружием и коммуникаторами. Все долго упирались, но сдались, подписав межправительственные меморандумы по линии министерств внутренних и иностранных дел. Советские офицеры получили право въезжать на территорию любой европейской страны с личным оружием, снаряжённым двумя обоймами патронов. При этом на границе они сдавали специальный паспорт на оружие с указанием номера и данных баллистической экспертизы.
