Трилогия «Лютевилль» - страница 5

Криус и Ливий придумали, как совместить два направления, завершая образы готовых изделий из ткани красивыми брошами, подкалывая их в новых коллекциях на пиджаки и платья, возрождая легенду о силе диковинных украшений.

В тот вечер, когда на смену дождливому лету отчётливо заспешила шелестящая осень, братья закончили работу и отправились на берег, чтобы скоротать ожидание прибытия корабля за игрой в карты. Ливий восторженно суетился, поглядывая на силуэт показавшегося из-за горизонта судна, пока Криус выигрывал третий раз подряд, предоставив Ливию возможность лишь в первой партии насладиться победой. Он любил его раззадорить…

И вот, под громкие крики чаек, случился тихий поцелуй судна с пристанью, мелодично залязгали цепи, и Криус лениво и как бы нехотя выкинуть козырной бубновый туз на песок, забавляясь предсказуемым изумлением брата.

Пробиваясь сквозь сильный морской бриз и шумные возгласы прибывших и ожидающих людей, братья удостоились своей долгожданной посылки, продемонстрировав необходимые документы.

К повозке они понесли сундук вместе, уже молча – разговоры уже успели утомить их. Теперь каждый думал о своём. Когда они поднимались по склону вверх, Криус споткнулся о небольшую коробку, и, на мгновение остановившись, пнул её мыском ботинка. Покатившись вниз, коробка застряла в кустах. Криус лишь мельком взглянул на нее, ускорил шаг – сундук был довольно тяжёлый, и им нужно было идти нога в ногу.

Наступал вечер. Лютевилль мерцал в лёгком тумане сумерек. По пути их повозка поравнялась с колымагой старого Кита с железной дороги, который помахал им в знак приветствия, а рыжая девушка с фруктового рынка стремительно промчалась мимо них на велосипеде. При виде красавицы Клавдии оба молодых человека сильно смутились, и сердца их забились чаще. Ощутив волнение друг друга, Криус и Ливий по-сопернически переглянулись.

Ближе к Винной тропе повисший клочками туман, подсвеченный фонарями, окружил деревья и бронзовые домики. Ехать пришлось совсем медленно, чтобы кого-нибудь не задеть. Братья внимательно вглядывались в пространство перед собой и вокруг себя, и вдруг одинокая пожилая женщина в большой шляпе принялась переходить улицу прямо перед их повозкой. Они едва успели приостановиться, а она, как будто не заметив их вовсе, свернула в соседний переулок; за ней тащился туман, словно дрессированный, она исчезла из виду, и снова стало безлюдно.

Когда они добрались до шестого дома по улице Пелена, где располагалась одна из фабрик, и принялись рассматривать принесённый ими сундук, было уже совсем темно, и накопившаяся за день усталость давала о себе знать.

Деревянный сундук был довольно старым; от него исходил солёный запах моря. Верхний слой, когда-то покрытый узорами, был содран, а синяя шёлковая подкладка внутри потрепалась со временем, и стала блёклой.

Ливий вытащил несколько бархатных мешочков, лежащих сверху. Только эти два похожих друг на друга как две капли воды парня знали, что находится в этом сундуке.

Во множестве бархатных мешочков лежали самые разнообразные камни. Ливий аккуратно высыпал содержимое нескольких из них в отдельные чаши. Из первого появилась россыпь лазурита – или, как этот самоцвет еще называют, «камня неба», из второго – россыпь оникса. При виде чёрных камней Криус самодовольно улыбнулся. Из третьего мешочка перетекла радужная россыпь опала; из четвёртого – очень дорогой океанский жемчуг. Ливий безразлично зевнул. Ему никогда не нравился жемчуг. Пятый мешочек был наполнен рубинами. Они переливались, словно маленькие искорки огня; в шестом братья обнаружили сердолик. Красновато-розовые камешки напоминали маленькие осколки разбитых сердец. Когда же седьмой мешочек был опустошен, и в чаше появился изумруд, точно быстрый всплеск морской волны у самого берега, то один из камней, на вид чуть большего размера, чем остальные в россыпи, мгновенно приковал внимание близнецов, и оба протянули к нему руки. Юноши тут же ощутили, что камень стал горячим, и увидели, что грани его блестят. Камень словно проснулся и заговорил с ними обоими. По их телам разлилось тепло, и они испытали невероятный подъём, чувствуя, как увеличивается живущая в них неведомая им сила, и как оба они по волшебству сплетаются воедино… но наваждение прошло, не успев полностью овладеть ими. Тяжесть в руках отступила. Ливий понял, что дрожит. Внезапно само по себе распахнулось окно, и сильный поток ветра ворвался в помещение; дважды моргнула электрическая лампочка.