– Тут хотя бы есть где сидеть, – возразил Сергей. – А там я смотрел через стекло – по-моему, даже мест для ожидания нет!
– Должны быть, – сказал я. – Кроме того, зарегистрируемся и перейдем в накопитель, там не может не быть мест.
Сергей выразил некоторое сомнение по поводу последнего тезиса. Тут мимо нас прошла бледнолицая дама в сопровождении молодого кенийца, обвешанного сумками и чемоданами. Вслед за ними продефилировала стайка европейских девушек с рюкзаками и рюкзачками. Они явно шли на регистрацию рейса.
Мы встали, сгребли наши сумки и отправились в Unit 3.
Естественно, на входе стоял конвейер с рентгеновским устройством для просвечивания вещей. Естественно, нужно было снимать куртку, жилет (сафари-сьют, как это тут называется), ремень и ботинки, об этом хором сказали трое – кениец и две кенийки в форме, стоявшие вокруг рентгеновского агрегата. Они с любопытством смотрели в монитор на рентгеновские скелеты содержимого наших вещей, но ничего необычного там не увидели.
Мы вошли в небольшой зал для вылета. У стоек регистрации никого не было. Мест для сидения действительно было мало – с десяток, но три свободных – были, где мы немедленно разместились. Европейские девушки сидели на полу и общались так громко, как будто являлись нашими соотечественницами из Сбербанка. Но это было явно не так – по лицам это было видно сразу, да и язык их громкого общения не был русским. Но и не английским. Похоже, из скандинавских.
– Наверно, собрались смотреть слонов, – предположил я. О принципиальном существовании слонов в природе (особенно африканской) напоминал огромный баннер напротив входа в зал вылета. Там были изображены шагающие и даже бегущие (все – слева направо) могучие слоны, над которыми размещалась надпись, выполненная большими белыми буквами: The Migration Has Begun. Смысл этого загадочного слогана остался для меня туманным.
Сергей неопределенно хмыкнул. Версию об интересе европейских девушек к слонам он явно не исключал.
Тем временем на табло возникли цифры и буквы, у стойки регистрации появился кениец, и женский голос что-то объявил на местном языке. На английский сообщение не транслировалось. Что поделаешь – domestic flights.
– Интересно, слово «Лодвар» звучит на суахили так же, как и на английском? – почти риторически спросил я Сергея. – А то не услышим, когда начнется регистрация…
– Не услышим, так прочитаем, – отозвался он, кивая на табло. Там утвердилось знакомое слово Mombasa.
Все было ясно. Началась регистрация на рейс в бывшую столицу Кении, расположенную на юго-востоке страны. Порт Момбаса был и остается морскими воротами страны в Индийском океане. Нам с Сергеем и Гавриловым еще предстояло туда попасть. А пока что туда отправлялись скандинавские девушки, группа кенийцев и весьма живописный африканец лет пятидесяти. На нем сверкали очки в золотой оправе, с плеч свисала до пола некая парчовая с золотыми узорами одежда в пол, а на голове красовалось нечто вроде цилиндрической тюбетейки с узорами. Его наряд завершался висевшим на шее превосходным фотоаппаратом Nicon с громадным объективом. Естественно, рядом с ним находилась молодая негритянка. Очень красивая.
– Надо полагать, это какой-то наследный принц? – сообщил я Сергею. – Сразу вспоминается некий фильм – помнишь, когда какой-то африканский король приехал в Америку навестить сына. Со шкурой леопарда на плечах. Сына играл Эдди Мерфи…
