– Нет! – Я не узнал собственного голоса, – нет, нет! Так не бывает!
В тот же миг увиденное померкло и растворилось в ночи. Из сонной долины потянуло ночной прохладой, затрепетали меленькие листочки на низких кустах. Недовольно агукнула птица.
– Как ты это делаешь? Как?!
Я поймал себя на том, что трясу поднявшегося вместе со мной человека за локоть, но он не замечал этого. По вытянувшемуся лицу, сцепленным зубам и сумрачно горевшему взгляду было видно, что он потрясён и взволнован не меньше моего.
– Да, – прошептал он, – так не бывает… Не должно быть… О, Боже…
– Да что здесь происходит?! – воскликнул я. – Объясни мне!
– Это ты мне объясни! – вскрикнул он, хватая меня за грудки. Для чего ты заявился сюда: показать, что всё будет напрасно? Я знаю, кто тебя подослал! Так передай нашему общему знакомому, что ему меня не запугать! Понятно?!
– Отпусти! – Я рванулся из его пальцев. – Никто меня не подсылал! Я здесь никого не знаю! Вы что, все тут чокнутые?
Он не ответил. Появилось нечто, что полностью захватило его внимание. И его лицо, до сих пор спокойное, уверенное, даже слегка насмешливое, неожиданно заострилось, исказившись волнением, почти отчаянием, а в потемневших глазах отразились растерянность, замешательство и даже безотчётный страх. Он смотрел на меня. Нет, не на меня, а на вырвавшуюся из ворота цепь с золотым крестом, которую я безотчётно тискал влажными пальцами.
– Что это?!
– Это моё. – Проговорил я поспешно. – Это память…
– Можно?
Я никогда не давал эту вещь в руки посторонним, но сейчас, повинуясь невероятному магнетизму этого человека, молча снял крест с шеи и доверил ему.
Он осторожно и зачарованно, как величайшую в мире ценность разглядывал крест со всех сторон, и тонкая цепь, свисая со смуглой руки, вздрагивала и покачивалась подобно крохотному маятнику, отсчитывавшему своё, никому не ведомое время: «тик-так, тик-так…» Маятник дрогнул, смешался, ровное движение прервалось.
– Что это? – Он заметно побледнел и выглядел испуганным. – Откуда у тебя это?!
Меня прямо-таки подбросило. Неужели он думает, что я украл?
– Это моё! Мне его надела при крещении моя бабушка, ясно?! И это единственное, что у меня осталось после её смерти! Потому что, когда мы переезжали в грёбаное Митино, у нас по дороге стащили саквояж с её вещами: иконы, дешёвые украшения – серьги, бусы, не стоившие ломаного гроша, старые письма и открытки!
Я хотел добавить, что на самом деле я атеист, но не успел.
– Успокойся, – поспешно выговорил он, останавливая мой пыл, и было в его застывшем взгляде нечто, заставившее меня оборваться и умолкнуть. – Ты меня не так понял. Я вовсе не то имел в виду, не хотел тебя обидеть. Мне очень жаль…
Он оборвал фразу, вернул мне крест и подвернувшимся прутиком принялся чертить на земле замысловатые фигурки, словно позабыв о моём существовании. Рука, сжимавшая прут, заметно подрагивала. Мне стало неловко за свою горячность. Я не понял, что так взбудоражило моего собеседника, но на всякий случай запрятал крестик под одежду, после чего деликатно покашлял.
– Вы мне поможете?
– Я не знаю, – проговорил он, не отрываясь от своего занятия. – Боюсь, это не в моих силах. Я не понимаю, как и почему произошло твоё странное путешествие. Похоже, я должен с этим разобраться…
Мыском видавшей виды сандалии он затёр рисунки, поднял голову, прищурившись, некоторое время вглядывался в моё лицо, словно пытался прочесть на нём нечто, от чего зависело что-то очень важное в его жизни, и мне стало не по себе от этого пронзительного испытующего взгляда.
