Поэтому новобрачных встретила в холле особняка сонная горничная. Продирая глаза, она поздравила сына своей хозяйки и его супругу, после чего спросила, что ещё ей принести в комнату, кроме напитков и фруктов, которые туда занесли заранее. Однако сгоравший от страсти Сафаров отослал горничную спать.
Высокие двустворчатые двери с пилястрами в его комнате были открыты нараспашку. Он поднял Марту на руки и внёс её в спальню. Затем, оставив молодую супругу у роскошной кровати, застеленной белоснежным бельём из плотного жаккарда, которое напоминало по текстуре старинное тонкое кружево, закрыл дверь на задвижку.
Это было просто какое-то наваждение! Сафаров – нормальный мужчина, который никогда не замечал за собой садистских наклонностей, опять, как в аэропорту, неожиданно ощутил в себе звериные инстинкты.
Глядя на свою хрупкую невесту, которая в пышном свадебном платье, стянутом на талии алым поясом, выглядела ещё тоньше и даже беззащитнее, Эльдар испытал острое желание наброситься на Марту и, кинув на постель, грубо подмять под себя и впиться в её нежный розовый рот глубоким, болезненным поцелуем. А потом без долгих любовных прелюдий взять. Потому что он слишком долго этого ждал.
Ощущая нетерпеливую дрожь во всём теле, Сафаров решительно подошёл к новобрачной. Однако, увидев немного испуганный и растерянный взгляд Марты, сумел взять себя в руки. Потому что по-другому нельзя, ведь перед ним его жена, которая в их первую брачную ночь ждёт от него ласки и поддержки, а не проявлений безудержной страсти.
- Как ты прекрасна, моя принцесса! – нежно целуя Марту за ушком, шепнул Сафаров. – И именно такой – красивой, хрупкой, нуждающейся в защите, я представлял себе свою жену. Я счастлив, что моя мечта сбылась!
От его слов, а Сафаров был абсолютно искренен в своём признании, от ласки, которая ей всегда очень нравилась, обычно бледные щёчки Марты зарделись румянцем. Он прижал её к себе ещё ближе и почувствовал, что Марта дрожит. Может быть, от страха перед тем, что ей совсем скоро предстояло познать. А, может (почему – нет?), от желания, которое опалило своим жаром её юное невинное тело.
Кровь бросилась ему в голову. Позабыв о своём благородном стремлении сделать всё для того, чтоб Марта не боялась их первой близости, он покрыл быстрыми горячими поцелуями её милое личико, изящную шею, а его руки тем временем развязывали пояс на её платье и расстёгивали мелкие пуговицы на спине.
Не прошло и минуты, как новобрачная оказалась в одной прозрачной сорочке. Подрагивая то ли от холода, то ли от смущения, а, может, от того и другого вместе, Марта попыталась прикрыть руками свою маленькую, наполовину оголившуюся грудь. Этот её трогательный до слёз жест впоследствии будет преследовать Эльдара, не позволяя ему ночами заснуть.
Разум и выдержка изменили Сафарову. Прохрипев что-то нечленораздельное, он сделал то, о чём ещё несколько минут назад запретил себе думать, чтоб не спугнуть молодую жену.
Со словами: “Прости, любимая, но я тебя до безумия хочу”, Сафаров повалил на постель новобрачную, а её красивая сорочка полетела на пол. Глазам Эльдара предстало маленькое худенькое девичье тело, подрагивавшее мелкой дрожью. Теперь дрожь охватила Эльдара.
Издав поистине звериный рык, он раздвинул коленом тонкие ножки Марты, а его жадные руки принялись нетерпеливо ощупывать её грудь, внутреннюю поверхность бёдер, лобок, маленькие и упругие, как у ребёнка, ягодицы. Марта – прекрасная в своём смущении, тихо простонала: “Пожалуйста, не смотри на меня, любимый. Мне так неловко!”.
