Яр недобро поглядел на Володьку – тот сразу стух и отвел глаза. Антон довольно откинулся на жесткую деревянную спинку.
Вера Павловна вошла со звонком. Немного за тридцать – еще слишком молода, чтобы превратиться в ворчливую озлобленную каргу. Но, подумал Антон, недалекая. Не написав ни единой строчки, делает вид, что разбирается писательских душах, но всё ее знание содержалось в тонкой книжонке, в которую она поминутно заглядывала.
Хотя за такую родинку над губой многое можно простить.
Из-под руки Вера Павловны возникла на доске дата: «Десятое ноября». Почерк у нее прекрасен, как тождество Эйлера. Антон вывел свое имя на последней странице тетради, скопировав с доски изящные завитки. Ему нравилось, как имя выглядит на бумаге: не просто эфирный звук, а слова, вплетенные в реальность.
– Сегодня начнем новую тему. Надеюсь, все из вас прочли летом «Преступление и наказание»?
Ученики возмущенно загалдели: большинство книгу не осилило.
– Тихо, – успокоила класс Вера Павловна. – Да, Раневский? Что ты хотел нам сказать?
Антон встал. И почему только с Павловной его так трясет? Он ненавидел, когда она склонялась над первой партой: его разнонаправленные уши наливались кровью и рдели красногвардейскими знаменами. Все смеялись и называли его «чекистом».
– Данное произведение нужно исключить из школьной программы, – выдал Антон.
Все замолкли, предвкушая потеху. Стало слышно, как за окном физрук гоняет по стадиону десятый «Б».
– Почему же? – подняла брови Вера Павловна.
– Достоевского ошибочно, не знаю уж по каким причинам, считают великим писателем, но автор он довольно посредственный. При жизни его называли графоманом и не зря: слог ужасен, описания раздуты до комичного, бесцветны и банальны, – Антон перевел дух, вспоминая, как репетировал у зеркала, чтобы речь звучала непринужденно. – Литературоведы пытаются оправдать его ляпы, но истинная причина кроется в спешке. Он строчил эту пародию на роман, надеясь на скорое вознаграждение, которое тут же проиграл бы в рулетку. Я считаю, не следует портить такими произведениями наш художественный вкус.
Класс загудел: нападок на Федора Михайловича даже от Раневского не ожидали.
Вера Павловна вышла из ступора:
– Спасибо, Антон… за то, что честно высказал свое мнение, но отойти от программы я не имею права. Позволь, я продолжу.
Антон кивнул и сел на место, добавив:
– Я выскажусь подробнее в итоговом сочинении.
К радости Яра учительница весь урок старательно избегала смотреть на первую парту.
После звонка Антон вышел в школьный коридор. Перемены он предпочитал проводить в классе, зарывшись в книгу, пока остальные бегали в столовую и подымить в туалете. Но утренний инцидент выбил его из привычной колеи и придал решимости.
Наконец объявилась Соня, и рядом, как по заказу, никого. Момента лучше может и не представиться. Не караулить же у подъезда: она может подумать, что Антон преследует ее, подобно типу, который раскладывает животных у школьного стадиона. Она тоже видела голову пса – окна Сони выходили на букву «П» – и потому почти не гуляла одна, полагая, что кто-то за ней следит.
Спустя пять лет труп Сони найдут у аллеи городского парка культуры и отдыха напротив чертова колеса. Голову с огромными удивленными глазами будет подпирать бескровная левая кисть. Остальное выловят водолазы в десяти километрах ниже по течению Иртыша.
Антон скрестил руки на груди и сделал вид, что внимательно изучает трещину на дверном косяке. Сам же искоса наблюдал за Соней.
