И, наконец, существуют этические системы, наделяющие индивидов разными правами по некоторому признаку или некой их совокупности. Уровень интеллекта, уровень благосостояния, половая принадлежность, возраст, происхождение, личные достижения и заслуги – одни из нередких вариантов выбора такого признака.
Истина в том, что невозможно обосновать причинно-следственную связь, согласно которой, к примеру, более развитый в интеллектуальном плане индивид имеет больше прав и свобод – потому, что ее просто нет. Интеллектуалы двигают прогресс, они выполняют высококвалифицированный труд – и имеют право на более высокое материальное вознаграждение за него, но ни в коей мере не на более обширные права в сфере морали и этики, в сфере взаимоотношений с другими людьми. Также не следует забывать о том, что без рожденных ползать летать не могут.
И ни принадлежность к определенному полу, ни прожитые годы, ни былые заслуги, мнимые или действительные – ничто из этого не обеспечивает индивиду особые права, и, в особенности, на совершение проступков по отношению к другим людям; ничто из этого не обязывает других людей оставлять эти проступки безнаказанными; ничто из этого не прибавляет достоинства индивиду и не дает ему права требовать особого отношения к себе.
И какой бы признак мы в итоге ни выбрали здесь – мы никогда не сможем обосновать указанную причинно-следственную связь.
Итак, в сухом остатке, наш выбор сводится к трем вариантам:
– Система ценностей, основанная на праве сильного; выбрать этот вариант – то же самое, что не выбирать систему ценностей вообще.
– Система ценностей, основанная на принципах справедливости.
– Одна из бессчетного множества других, логически не обоснованных, неестественных, ущербных этических систем.
И каждый из нас делает этот выбор, осознанно или неосознанно: жить как животное, как человек или как глупец.
Но в чем фактическая ценность следования принципам справедливости? Для начала, в том, что даже попытки следовать им – пусть и безуспешные по большому счету – привели нас из каменного века в век сегодняшний.
Отчасти это произошло благодаря тому, что справедливость обладает свойством оберегать нас от излишней боли. И нет, конечно же, я ни в коем случае не стал бы пропагандировать фантастическую модель общества, в котором никто не испытывает абсолютно никакой боли. Но то может быть боль утраты, боль разлуки, боль неразделенной любви, это может быть боль неудачи или поражения, боль преодоления или поиска, или же просто боль страдания, причиненного болезнью или увечьями – как и многое, многое другое. И я убежден в том, что люди могли бы обойтись без причинения дополнительной боли друг другу – и это не привело бы никакое общество к деградации и вырождению; напротив, это был бы путь к большему благоденствию и процветанию.
И если теперь мы рассмотрим другую, не менее абстрактную и фантастическую модель – модель общества идеальной справедливости – то у него есть одно интересное свойство: в таком обществе минимизировано совокупное количество боли индивидов, которые его составляют, поскольку оно либо вовсе не допускает совершения актов несправедливости, либо, как минимум, гарантирует справедливое возмездие каждому, кто осмелится причинить другому незаслуженную боль. В последнем случае, на каждый акт несправедливости общество отвечает актом восстановления справедливости – и, что не менее важно, адекватным актом – не допуская, таким образом, ни безнаказанности, ни эскалации зла.
