В тот момент я готова была на панель пойти, лишь бы причинить ему неудобство.
– Я тебя никогда не любила. Просто проводила время, мне было скучно. А теперь мне надоело. Адьос.
– Я не хочу спать. Ты думаешь, что я встречусь с тобой и растаю, и все снова. А я не хочу. Я хочу напиться, тусоваться, хочу жить и не быть одной. Не хочу жить в иллюзиях, потому что в реальности я все равно всегда одна.
Он отвечал что-то вроде:
– Я не знал, что ты так отреагируешь.
Бессмысленные слова предателя.
По итогам этой недели я похудела, окончательно испортила себе нервы, в какой-то момент хотела наесться снотворного – так, чтобы проспать сутки, и тогда бы Олег звонил, а в трубке слышал бы только гудки.
В общем, я была в меру жалкой, в меру трогательной и не в меру издерганной.
Когда Олег вернулся, он подарил мне красивое и очень дорогое кольцо, а я в ответ расплакалась. Жизнь пошла своим чередом, но я его конечно же не простила.
С этих пор я при каждой ссоре начинала болезненно размышлять. Точнее, болезненным был не сам процесс, хотя и он тоже, но больше те версии, которые рождал мой мозг. Как только что-то шло не так, у меня появлялись мысли о том, что Олег специально меня «подцепил», что я была, с его точки зрения, стоящим объектом – симпатичная, способная, может, даже одаренная, полная надежд. И вот я идеальна для того, чтобы заставить меня влюбиться, раскрыть мой потенциал эмоционально и физически, а потом сделать… импотентом. Не в физиологическом смысле, конечно, а в смысле совершения поступков, создания чего-либо. Он вел себя так паршиво, что в худшие моменты я теряла веру в себя, людей и нормальные человеческие отношения вообще. Мы только и делали, что мучили друг друга, но начала это не я, а он.
В самом начале я смотрела на него и просто светилась, он же начал все усложнять, наваливать на меня груз своих сложностей, притом что у меня самой проблем с собой было немало. Я хотела быть счастливой, хотела быть как все, а в итоге оказалась втянута в какую-то психологическую игру или даже поединок – под видом отношений. Я этого совершенно не желала. И в плохие моменты мне казалось, что он это заранее придумал, еще до того, как познакомился со мной, что он вообразил себя героем «Горькой луны», а потом я должна была стать такой же потерянной, такой же праздно размышляющей о том, почему же не сложилось, но ничего не делающей. Человеком-импотентом, как он и вся российская интеллигенция нашего времени. Мыслящий человек в оцепенении – широко распространенная история.
Я думала, что он в моем лице мстит какой-то женщине, а я не нашла для себя ничего лучшего, нежели как влюбиться в ненормального, и в общем-то обречена.
Эти мысли ранили мой разум.
Когда было не слишком хреново, но и не слишком хорошо, я читала Хайдеггера. Обычная литература не отвлекала – я тонула в завязках обычных историй любви, кульминациях, плохих и хороших концовках – все было похоже, хоть и немного по-другому. Все напоминало о моих собственных злоключениях.
В итоге я спасалась в биографиях и умствованиях. Иногда доводила себя до изнеможения, чтобы только уснуть. Хайдеггер писал о работе Ницше, которая сейчас уже даже не считается его работой, там есть много вопросов. В ней говорилось о том, что депрессия – хроническое состояние Европы.
Правда, кризис этот должен был бы уже закончиться. Возможно, скоро нас ждет что-то другое.
