– Хорошо, – сказал Виктор. – Дверь и коридор исключаются. Окна?
– Поскольку я думал, что имел место лучевой удар, то в первую очередь проверил окна. Рост Подольского – метр семьдесят пять. Если он стоял в тот момент, когда… В общем, удар мог быть нанесен только с крыши жилого дома в полукилометре от «Рябины».
– Почему не из воздушного коридора?
– Два обстоятельства. Первое: воздушные гражданские коридоры проходят таким образом, что не видны из той точки, где должен был стоять Подольский. Если машина покидала коридор, мы бы уже имели информацию, верно? И второе: положение тела. Получив ожог, Подольский умер практически мгновенно. Он вцепился правой рукой в ножку дивана и сделал это, уже упав на пол. Это было его последнее движение, наверняка инстинктивное. Короче говоря, Подольский стоял лицом к северу, когда получил удар, а воздушные трассы находятся восточнее. Впрочем, все это не имеет значения.
– Да? – поднял брови Виктор. – Почему?
– Я исследовал стекла. Конечно, эксперт даст точный ответ, но в первом приближении я могу и сам… Ни одно из стекол не подвергалось тепловому удару.
– Луч мог быть расфокусированным, – напомнил Виктор.
– И на расстоянии двух метров сфокусировался таким образом, что по подбородку Подольского прошла четкая линия, отделившая сожженный участок от неповрежденного?
– Согласен, – сказал Виктор, подумав, – это невозможно.
– Не говоря уж о том, что три часа спустя на лице не оказалось следов лучевого поражения. А маска, голограмма и прочие психотронные штучки твой комп практически исключил.
– Что-нибудь из новинок…
– У бытовиков?
– Да, согласен, так не бывает. Но иного решения я не вижу. Могли Подольского убить в другом месте, а потом перенести тело?
– Нет, – буркнул Аркадий.
– Могли быть окна распахнуты в момент удара?
– Нет, – отрезал Аркадий. – Комендант передал мне телеметрию, можешь посмотреть сам.
– Верю на слово. Значит, что-то из новинок. Что-то, не оставляющее теплового следа в стекле и поражающее кожные покровы таким образом, что некоторое время спустя кожа восстанавливается…
– На трупе? Эксперт скажет точно, но, по моим оценкам, Подольский умер в середине ночи – часа в два, скорее всего. Он полночи там пролежал – с изуродованным лицом!
Аркадий сорвался на крик, его раздражало упрямство Виктора. Это дело им не по силам. Нужно все бросить и мчаться домой, потому что Подольский мертв, а Алена жива, и, если он сейчас не будет с ней, то все между ними кончено, пусть этот подонок Влад был ее любовником, но теперь его уже нет, и это нужно пережить – им обоим.
– Аркадий, – строго сказал Виктор. – Ты на работе, уймись.
– Прости, – пробормотал Аркадий. – Я просто подумал…
– А ей сейчас полезнее побыть одной… Хорошо, – оборвал он себя, – мы не смогли ответить на вопрос о том, как это сделано. Подойдем с другого конца: кто и зачем? Что у тебя в этом направлении?
– Мало, – сказал Аркадий. – Только информация из регистрационного компьютера «Рябины».
– Хочешь, чтобы я смотрел сам?
– Нет… Подольский Генрих Натанович, год рождения 2034. Родился в Киеве. В 2045 году родители переехали в Россию и поселились в гостевой зоне Москвы, поселок Тула-3.
– Это, как я понял, после тех киевских разборок? – вставил Виктор, демонстрируя осведомленность.
– Видимо, – пожал плечами Аркадий. Информации в деле не было, а давать волю фантазии на этапе ознакомления с биографией жертвы он не хотел. – Дальше. Генрих учился в государственной школе. Аттестат получил в пятьдесят втором. Армейский срок мотал на Курилах, участвовал в боевых действиях пятьдесят третьего в Северной Японии, на Хонсю и Хоккайдо. Наград не имеет. Ранений тоже. (Видимо, отсиживался в штабе, – подумал Аркадий, но не стал произносить вслух.) В пятьдесят шестом демобилизовался, вернулся в Москву, поступил в Университет технических экспериментов, закончил в шестьдесят втором. Родители тем временем умерли…
