– Ты, Самойлова, ко мне больше не звони и не приходи! Только что от меня ушел Синицын, все пытался выяснить, куда ты делась.
– Какой Синицын? – Соня ошарашенно вытаращила глаза. – Я не знаю никакого Синицына! Что ты несешь?
– Зато он тебя прекрасно знает! Не валяй дурака, Синицын – из полиции. Кстати, мне твои проблемы ни к чему, мне хватило и сегодняшнего его визита. Еще не хватало, чтобы на работе узнали, что я знакома с преступницей!
– С какой преступницей, Ирка? Ты что, бредишь?
– С тобой, с тобой, ненаглядная моя. Ты же скрываешься от следствия – по повестке не пришла, на звонки не отвечаешь, дома тебя нет. А у них, между прочим, появились какие-то новые улики, и как раз против тебя.
– Ты ему сказала, что меня пытаются убить? Что я к тебе вчера приходила утром?
– Ты вчера ко мне не приходила, – уверенно врала Ирка, – а кто там тебя убить пытается, я не знаю. Может быть, твой ненаглядный Кирилл, с того света, – засмеялась она, довольная своей шуткой.
Соня молча положила трубку на рычаг.
«Вот это да! Бытовая драма плавно переросла в детектив!»
Она продолжала внимательно смотреть на ярко-красный телефонный аппарат, как будто он мог ей что-то объяснить.
«Я совершенно забыла про повестку. И что теперь делать? Я не помню, как зовут этого Синицына, не знаю, в каком отделении его искать. Интересно, про какие улики говорила эта сволочь?»
Соня с силой сжала кулаки, ей хотелось вцепиться Ирке в горло.
«Я сама хороша, за четыре года не смогла понять, что за тварь скрывается под маской преданной подруги. Где были твои глаза, идиотка?»
Соня вскочила и заметалась по номеру, ее полностью поглотила паника.
«Господи, что делать? Что делать?»
Наконец обессилев, она рухнула на разобранную постель.
«Надо идти сдаваться, это не кино, и другого выхода у меня, похоже, нет».
Соня вскочила и начала судорожно собирать разбросанные по номеру вещи. Потом опять упала на кровать, лицом вниз.
Внезапно на нее нахлынула волна холодного безразличия.
«Что будет, то будет. Мне теперь все равно. С тех пор как не стало Кирилла, я все равно не живу, а только мучаюсь. Тем более что и оплакивать меня некому. Значит, я могу распоряжаться своей жизнью сама, без оглядки на «любящих» родственников!»
Соня, уже готовая абсолютно ко всему, без страха набрала свой рабочий номер.
На этот раз трубку сразу же подняли.
– Клавдия Семеновна? – Соня узнала голос начальницы ее отдела. – Это Самойлова! Здравствуйте!
На том конце провода напряженно замолчали, и Соня приготовилась к самому худшему.
– Я заболела, приду через пару деньков. – Хотя она уже чувствовала, что возвращаться ей будет некуда.
– Я наслышана о твоей болезни, – металлическим голосом отозвалась Клавдия Семеновна, – мне все подробно полиция объяснила, как раз сегодня.
– Ну, и что вы решили? – Соне уже было абсолютно наплевать на то, что решила для себя ее начальница, она спросила скорее машинально, чем действительно проявляя интерес.
– Ты пока только подозреваемая, поэтому я с тобой и разговариваю. На преступницу у меня бы не нашлось времени, – снизошла до нее Клавдия, – но, ты и сама понимаешь, фирму порочить я тебе не дам. Поэтому, будь добра, зайди сегодня за расчетом и трудовой книжкой в бухгалтерию.
– Насколько я поняла, вы меня уволили? – Соне даже стало смешно от того, с какой скоростью и как умело от нее избавляются люди. – А как же презумпция невиновности?
