Трое храбрых, пятеро справедливых - страница 21

– Что же случилось с этой Коу-чжу?

– Государь повелел вам вместе со мной изгонять нечистую силу, а вы уснули, – прервал его Бао-гун. – Так что завтра, на приеме, пусть каждый из нас доложит о том, что ему удалось узнать.

– Ах, наставник Бао Чжэн, господин Бао, мой дорогой старший брат Бао, в таком случае я погиб! – вскричал Ян Чжун. – Ведь меня обвинят в неуважении к государевым приказам. Неужели вам меня не жаль?

– Ладно, – смягчился Бао-гун. – Скажем, что мы оба разговаривали с душой Коу-чжу и она просила за нее заступиться.

Так и было доложено Сыну Неба, что в Яшмовых покоях обитала неприкаянная душа, просившая заступничества, и что теперь она ушла оттуда.

В награду император пожаловал Бао-гуну должность правителя области Кайфын и назначил его главным придворным гадателем.

Несколько дней спустя Бао-гун отправил своего слугу с письмом к родителям и заодно попросил его осведомиться о здоровье учителя Нина. Второе письмо было адресовано в деревню Иньицунь к господину Ли, которого Бао-гун просил о скорейшем завершении брачной церемонии.

С этими двумя письмами слуга и покинул Кайфын.

О дальнейших событиях вы узнаете, если прочтете следующую главу.

Бао-гун торжественно завершает брачный обряд. Гунсунь Цэ нападает на след важного преступника

Итак, Бао Син благополучно вернулся в Кайфын[26], передал господину письмо от родителей и сказал:

– Батюшка и матушка ваши здоровы. На радостях подарили мне пятьдесят лян серебра, как только узнали, что вас назначили правителем области. А ваш старший брат и его супруга велели передать вам старинное зеркальце, которое вы когда-то нашли в колодце.

С этими словами Бао Син протянул господину небольшой сверток, но Бао-гун велел его убрать, даже не развернув.

– Дома я прожил всего день, – продолжал рассказывать Бао Син, – и отправился в Иньицунь. Господин Ли обещал вскорости привезти барышню. Он тоже подарил мне пятьдесят лян серебра и дал для вас письмо.

Узнав из письма, что не позднее ближайшего месяца госпожа Чжан с дочерью приедут в столицу, Бао-гун распорядился приготовить для них жилье.

Через несколько дней они и в самом деле приехали.

Мы не станем рассказывать о том, как прошла свадьба Бао-гуна, как являлись к нему чиновники с поздравлениями. Заметим лишь, что среди приданого Бао-гун обнаружил небольшой таз с двумя отверстиями, – «таз прошлого и настоящего», – назначение которого было ему непонятно.

Однажды к Бао-гуну явился крестьянин лет пятидесяти с жалобой, что его несправедливо обидели.

– Как тебя звать? Кто обидчик? Рассказывай, – приказал Бао-гун.

Крестьянин низко поклонился.

– Зовут меня Чжан Чжи-жэнь, я из деревни Цилицунь. Мой брат Чжан Ю-дао, мелкий торговец, живет неподалеку от меня. Пошел я его как-то навестить и вдруг узнаю, что он уже три дня как умер. Спрашиваю его жену: отчего умер брат? Почему мне ничего не сказали? Она отвечает: «От сердечной болезни умер. А сообщить было некому. Я ведь одна!» Не поверил я ей, пожаловался в уезд и попросил осмотреть умершего. Осмотрели, но никаких следов насильственной смерти не обнаружили. Воспользовавшись случаем, его жена заявила, что я оскорбил ее подозрением, и начальник уезда велел дать мне двадцать палок. Так я и ушел ни с чем. Но подозрения не давали покоя, и я решил обратиться к вам.

– Твой брат когда-нибудь болел? – спросил Бао-гун.

– Нет, господин, не болел.