Трое из Коктебеля. Природоведческая повесть - страница 23

– Да-да, он всегда ходит со мной в море, – сказал за моей спиной Алексей Николаевич, – тут уж ничего не поделаешь, сам его приучил. Раньше они с Греем меня провожали и встречали здесь, на берегу, и не успевал я причалить, как Агапыч прыгал прямо в лодку и получал свою долю рыбьей мелочи. Ну, а потом как-то раз Агапыч со мной увязался. Грей на берегу скулил и метался, звал Агапыча на берег, а он со мной ушел, рыбы до отвала наелся, и вот с тех пор, стоит мне за спиннинг взяться, он тут как тут. Лихой моряк, качки не боится, и вся грудь в тельняшке, – одобрительно сказал Алексей Николаевич, кивнув на полосатые разводы на шкурке Агапыча. – Ишь, сидит соглядатай хвостатый, боится, верно, как бы я от него часть улова не утаил.

Алексей Николаевич кивком головы показал на лодку.

– Лезьте, Саша, я столкну.

– Нет уж, Алексей Николаевич, лезьте вы, я столкну.

– Ну, будь по-вашему.

Сняв сандалии, я бросил их в лодку, неизвестно для чего поплевал на ладони и, упершись ногами, изо всех сил налег на нос лодки. Она медленно подалась и вдруг совершенно свободно качнулась на воде. Толкнув лодку еще разок, я, как мне казалось, лихо и мощно перевалился через борт, но не удержался на руках и всей тяжестью обрушился на невесть откуда подвернувшегося Агапыча. Кот взвыл истошным голосом. Две чайки, низко парившие над лодкой, испуганно прянули вверх. Алексей Николаевич, молча и сосредоточенно наблюдавший эту сцену, вдруг рассмеялся так звонко и заразительно, что я, взглянув на него, тоже расхохотался.

Агапыч вспрыгнул на корму и смотрел на меня оттуда брезгливо и презрительно. Потом перевел взгляд на хозяина: «Ну что, не говорил я тебе? Взяли недотепу на свою голову. А всё ты-ы-ы!»

Наконец мы успокоились, я сел на весла и резкими рывками погнал лодку в море. Алексей Николаевич лезвием перочинного ножа раскрывал створки мидий, чтобы в нужную минуту наживка была под рукой.

– Донок, Саша, мы вчера за разговорами так и не навязали. Ну ничего, я стареньких прихватил и самодуров парочку взял на всякий случай. Порвем – новые наготовим. Если устанете, скажите, я сменю вас на веслах.

– Я ведь только что сел. Не беспокойтесь. Мне на веслах даже больше нравится, чем с мотором.

– У мотора, как и у весел, свои плюсы и минусы. Когда ставрида идет, на моторной лодке хорошо косяки искать, и на случай шторма легче к берегу добраться. Если разбогатею когда-нибудь, – куплю для «Ники» небольшой моторчик. Сейчас пока не могу. Правее возьмите – тут неподалеку скала под водой, я однажды шаркнул по ней днищем. Вот так, а теперь чуть мористее мимо той скалы держите. Если там не повезет, сходим в бухту Барахту. Говорят, что ее так Маяковский назвал, когда в Крыму был. Слышали?

– Слышал, – ответил я без всякого энтузиазма. – Не люблю я его.

– Ну и не любите, кто вас заставляет, но поэт он, безусловно, талантливый, и писать в свое время должен был именно так, как писал… Сейчас бережнее. Стоп. Разворачивайте бортом под волну, чтобы не так ветром сносило. Отлично. Часть наживки возьмите к себе на нос, чтобы не тянуться через всю лодку. Агапыч, марш на среднюю банку. Ишь заволновался, изготовился, полосатый. Подожди – может быть, несолоно хлебавши уйдем. Держите, Саша, поводок. Вы на донку пробуйте, а я поверху пошарю.

Наживив крючки, я закинул леску и сосредоточенно уставился на воду, ожидая поклевки. Агапыч в предвкушении приятных вкусовых ощущений сел ко мне спиной и с надеждой воззрился на Алексея Николаевича. Меня, как рыбака, он явно игнорировал, делал вид, что в природе меня вообще не существует и ждать от меня совершенно нечего, а вот его хозяин сию минутку достанет для него, Агапыча, из этой противной мокрой воды вкусную жирную рыбку. «Ладно, Агапыч, – обиделся я, – мы еще посмотрим, кому первому повезет, напросишься еще у меня, самонадеянное четвероногое…»