У Турецких была уже дочка пятнадцати лет, Нина. Теперь должен был родиться сынок, да вот не повезло. Другого такого шанса не будет, возраст жены не позволит.
Александр Борисович лечился долго, провел в госпитале почти полгода. Врачи успокаивали, мол, дело идет на поправку, и были в этом искренни. Тем не менее проявлялись всякие рецидивы. Все, казалось, выздоровел, можно выписываться. Ан нет – в последний момент врачи находили что-то новое. Турецкий горько шутил: болезнь отступила… в другие пять органов. Справились с ногой – заныл позвоночник, голову повернуть невозможно, такая боль начинается.
С грехом пополам организм привел себя в порядок, однако теперь Александр Борисович постоянно жил под угрозой, что в любой момент может опять заболеть. Естественно, вида не показывал, вел себя умно. Понимал: если станет излишне хорохориться, вызовет подозрения. Поэтому спокойно воспринимал всякие замечания врачей, выполнял их рекомендации, надеясь своей покорностью усыпить бдительность эскулапов.
Однако те тоже не у плетня родились. Знают, насколько можно доверять пациентам. Они предпочитали полагаться на выводы науки. Благо, нынче имеется совершенная медицинская аппаратура, заменяющая самых патентованных диагностов. Поэтому в четверг Александра Борисовича привозили в ведомственный госпиталь, где вручали целый список специалистов, которых ему предстоит посетить. У него в глазах темнело: мать честная, это же сколько кабинетов обойти нужно! Какая прорва времени понадобится!
Однако делать нечего, и он, уже привычно опираясь на палочку, отправлялся в путь.
Вот и в последний раз, чтобы каким-то образом систематизировать движение, решил начать посещение кабинетов по мере возрастания номеров. Начал с 202-го, тут сидела отоларинголог. Врач – молодая женщина, изящная, сексапильная блондинка с ярко накрашенными губами, при виде нее у Турецкого сразу появилось игривое настроение.
– Вы ухо-горло-нос? Значит, на трех ставках работаете? – с серьезным видом пошутил он.
Женщина прыснула, однако тут же взяла себя в руки и велела пациенту сесть на стул в дальнем углу кабинета и повторять за ней слова, которые будет произносить.
– Шестьдесят шесть, – негромко произнесла она.
– Шестьдесят шесть, – словно эхо, отозвался Александр Борисович.
– Шестьдесят семь.
– Шестьдесят семь.
– Двести сорок восемь.
– Двести сорок восемь.
– Тысяча двести сорок два.
– Ледовое побоище на Чудском озере.
– Что вы сказали? – с недоумением уставилась на него отоларинголог.
– Я говорю, что в тысяча двести сорок втором году войска Александра Невского разбили тевтонских псов-рыцарей на льду Чудского озера.
Врач опять прыснула и снова быстро взяла себя в руки, даже насупилась:
– Вы до того дошутитесь, что я так и запишу ваши ответы. А читать это будет серьезная комиссия, там могут и не понять шуток.
– Ну, записывать не надо, – улыбнулся Турецкий. – Это у меня чисто нервное. Беру все свои безответственные слова обратно и как человек, обладающий безупречным музыкальным слухом, торжественно обещаю отныне повторять все с магнитофонной точностью.
Претензий у отоларинголога к нему не было, и Александр Борисович покинул кабинет с полной уверенностью, что дальнейший путь будет напоминать прогулку. Однако чем дольше ходил, тем менее оптимистично выглядели после беседы с ним врачи, и Турецкий, почувствовав это, не на шутку встревожился.
