Как уже опытный одаренный, не полагающийся на костыли виртуального интерфейса богини, я не бросился сразу искать черную и злобную ци атаковавших нас колдунов. Вместо этого я сосредоточился на том, чтобы выделить энергию, висящую над моими друзьями.
Точнее, ориентируясь на вопли Быка, который предлагал всем нехорошим людям срочно выйти из Сумрака и получить на орехи, нашел его ярко-зеленый смерч. Потом так же обнаружил терракотовое облачко самума там, где ломал палатки Пират. И только после этого, разобравшись с закономерностями, стал искать другие подобные уплотнения среди всей этой взвеси.
Пару раз я натыкался на что-то подозрительное, на поверку оказывавшееся другими моими ближниками. И, наконец, нашел толстый, но почти невидимый желтый хлыст, тянущийся от центра плаца куда-то за границы лагеря. Как запредельно длинный удав – по самой земле.
– За мной! – приказал я гвардейцам, пуская коня вскачь.
Капитанов своих пока решил не дергать – вдруг опять ошибка вышла. Может, это Матушка И так фонит, я же помню, что у нее цвет ци плюс-минус такой же. В общем, сперва нужно проверить, а потом уже кричать, какой я гениальный. А охране ничего и объяснять не надо – куда я, туда и они.
Но чем дальше я шел по следу, тем больше убеждался в том, что старушка-особистка к этому шлангу никакого отношения не имеет. От ее желтизны шло тепло Солнца, и жить хотелось, а эта дрянь смердела как нечистоты покойника.
Болезненно-желтая путеводная нить вышла за ограду лагеря, свернула к пристани и уткнулась в штабеля толстых бамбуковых стволов, уже подготовленных к увязыванию в плоты. Самый ходовой строительный материал здесь, на юге. Дешево и сердито – очень по-китайски. Растет быстро, сам по себе прочный и легкий, в воде почти не гниет. А если его вот так, как сейчас, уложить, то еще и укрытие хорошее. И от взгляда любопытного, и от стрелы острой.
Жестами я скомандовал, чтобы несколько всадников-гвардейцев обогнули штабеля древесины с обеих сторон. Дополнительно еще знак дал – живыми брать. Ваньку-ординарца за рукав придержал – храбрый мой порученец явно решил, что его эти приказы тоже касались. Отсчитал двадцать ударов сердца, услышал звуки ударов, крики, после чего и сам въехал за укрытие. Обнаружив там милую моему диктаторскому сердцу картину: трех оглушенных, но, несомненно, живых пока людей. Суда по одежде – обычных крестьян, из числа привлеченных к стройке.
Желтый канал ци вел только к одному из них – благообразному дедушке, чьи седые волосы сейчас пропитались кровью. Такого встретишь на улице в городе или вот тут, в порту, и сразу же захочешь… не знаю – еды дать, а потом через дорогу перевести. Лицо такое светлое, видно, что улыбчивое. Божий одуванчик, короче.
– Ну и что тут у нас? – произнес я, спешиваясь. – Колдуны, никак? Боец, деда связать покрепче, рот замотать и глаза тоже. А этих двоих в чувство привести – говорить будем.
Что мне нравилось в китайцах, так это их врожденное умение и желание заботиться о начальстве. Причем не угодливость, как это смотрелось бы у русских или, к примеру, англичан, а именно забота. Смотрят гвардейцы – Стратег с коня сошел, сейчас будет допрос вести. Занятой, между прочим, человек, а сам, не побрезговал! Давай мы ему хоть условия нормальные обеспечим, а, брат Ван? Дело говоришь, брат Ли! И не успел я пары шагов сделать, как двое воинов быстренько соорудили мне походный табурет из запчастей, что с собой в седельных сумках возили, а над ним водрузили простенький, но вполне спасающий от солнца бумажный зонтик. Все это без каких-либо указаний со стороны даже ординарца.
