Медсестра издала смешок.
– Да ну вас!.. Пойду я, ладно? У меня там уколы на участке.
– Разумеется, Надежда Фёдоровна. – Антон глянул на часы. – Минут через пять – и я следом за вами.
Медсестра повесила свой халат на прибитый к стене крючок. И тут явился последний пациент, да ещё какой.
Господин был неопределённого возраста – где-то между тридцатью и сорока. Обтягивающий джинсовый костюм подчёркивал его худобу. Обесцвеченные волосы пациента ощетинились, будто иглы дикобраза. С подведённых ресниц едва не стекала тушь, и на левой руке болтались два массивных браслета. Сей представитель гражданского общества, деликатно прикрыв за собой дверь, походкой манекенщицы приблизился к доктору.
– Добрый день, – проговорил он жеманно. – Карту мою сейчас принесут. Присесть можно?
Антон указал на стул.
– Сделайте одолжение.
Пациент по-женски стрельнул глазками.
– Благодарю. – Он уселся, закинув ногу на ногу и возложив руку с браслетами на спинку стула. – Атмосферное давление, видать, поднялось, и мой затылок будто клещи стиснули.
Медсестра бочком продвигалась к выходу.
– Значит, до завтра, Антон Алексеевич? – Она проворно шмыгнула за дверь.
Пациент приподнял бровь.
– Антон Алексеевич? Странно. Мне, вроде бы, другое имя назвали… А, ладно! Какая разница? – Пациент, отмахнувшись, звякнул браслетами. – Я Иннокентий Мурзин. Чувствую себя преотвратно.
Антон сдержал неуместную улыбку.
– Насколько преотвратно?
Сердцебиение умопомрачительное. Пот – бурным потоком. И пальцы… вот, посмотрите, как дрожат. Вилкой в рот не попадаю. Правда и аппетита никакого.
Всё же Антон улыбнулся.
– Кто вы по профессии, Иннокентий? Не эстрадный певец, случаем?
Впалые щёки пациента медленно заливала краска.
– Что за намёки, мать вашу?! Решили, раз я гей, значит жопой верчу на забаву дебилам?!
– Вовсе нет, – покачал головой Антон. – Я имел в виду ваш артистизм.
– Плевать мне на то, что вы имели в виду! Ювелир я, а не долбанный певец! При чём здесь вообще моя профессия?! – На этой реплике в кабинет вернулся доктор Куницын и задержался у двери, оценивая обстановку. Сидящий к нему спиной пациент продолжал плаксиво бушевать: – Что за гестаповские манеры?! Вы даже пульс у меня не проверили…
– Иннокентий, – прервал его Антон, – вы ничем не больны.
Тут Куницын решительно вмешался:
– Прошу прощение за накладку. – Он встал между своим коллегой и расстроенным ювелиром. – Антон Алексеевич, этот пациент с моего участка. Я сейчас же им займусь.
Пациент и Антон синхронно вздохнули с облегчением.
– Удачи вам обоим. – Антон снял халат, закинул на плечо сумку и вышел.
Ювелир зыркнул на закрывшуюся дверь.
– Ничем не болен, главное! Даже пульс у меня не проверил!
Куницын пригладил свои прилизанные волосы.
– Зачем ему ваш пульс? – усмехнулся он криво. – Доктор Климов – маг у нас и кудесник. – И, обрывая посторонние разговоры, уточнил: – Вы Мурзин Иннокентий Ильич, так? Где ваша карта?
Иннокентий поправил браслеты на запястье.
– А вот это, пардон, вопрос не мой. В регистратуре сказали, что мою карту передадут Вячеславу Ивановичу. Вы и есть Вячеслав Иванович, или опять накладка?
– Ох, эта Зойка, – процедил сквозь зубы Куницын. – На что жалуетесь больной?
Пациент слово в слово повторил свои жалобы и с придыханием осведомился:
– Вы поможете мне, доктор?
С каменным лицом Куницын пообещал:
– Постараюсь. – И достал из кармана фонендоскоп. – Разоблачитесь до пояса.
