Вслед ему не раздалось ни воркотни, ни гласа возмущения. Даже овчарка Альма-Степанида не выразила поскуливанием грусти при расставании. За спиной Антона было тихо, и тишина эта звучала как упрёк. Надо заметить, упрёк этот портил Антону настроение, но что поделаешь…
В поликлинике, в родном 23-м кабинете, медсестра Надежда Фёдоровна, распахнув форточку, смотрела на облака в небе.
– Погода – хоть помидоры сажай, – изрекла она после обмена приветствиями. Притом лицо её, симметрично разделённое прямым пробором, выражало непреклонное благочестие. – На дачу бы сейчас. Навозом конским запастись – и в грядку.
С этим Антон легко согласился. В белом халате, откинувшись на спинку стула, размышлял он о Севиной просьбе. Отказ её выполнить оставлял неприятное послевкусие, но альтернативы Антон не видел: по собственным ощущениям, он был ещё не готов любой трудный случай излечивать наверняка.
Пациентов, ждущих приёма, с утра не было.
– Пятница, – прокомментировала медсестра. – Открывать больничный лучше с понедельника. Народ у нас смекалистый.
Антон согласился с этим.
Далее Надежда Фёдоровна завела речь о своих внучатах. Трудно, мол, воспитать детей умными и здоровыми, когда родители их (сын медсестры и дочь) ни особым умом, ни здоровьем не отличаются.
С этим Антон согласился безоговорочно.
Наконец, явилась пациентка. Лет за сорок – невзрачная, тихая, но с достоинством. Королевским жестом она вручила медсестре свою амбулаторную карту.
– Могу я померить давление?
Около двух лет с предсказуемой периодичностью наблюдал Антон вегетососудистую дистонию, с которой женщина эта, судя по всему, расставаться не желала. Однако не хныкала, бюллетень не требовала – лишь проверяла давление и глотала лекарства, как бы намекая доктору: это всё, что от вас требуется, с остальным – справлюсь сама. Что ж, подобная стратегия была лучше, чем никакой.
– Конечно, Эльвира Борисовна. – Антон подвинул стул. – Присядьте и закатайте рукав.
– Вы помните моё имя. – Голос пациентки прозвучал на грани слышимости. – Я польщена, Антон Алексеевич.
Сочинять гламурный ответ Антон поленился. Он просто измерил пациентке давление и объявил:
– Сто тридцать на девяносто. Корвалдин, как обычно?
– Да, как обычно, – столь же тихо подтвердила дама. И, когда Антон выписывал рецепт, промолвила: – Хорошо выглядите, доктор.
Антон пожал плечами. Что-то она сегодня расчирикалась.
Не менее удивлённая медсестра проявила вдруг куртуазность:
– Вы тоже выглядите неплохо.
– В сравнении с покойницей, – отреагировала пациентка, причём на сей раз её голос окреп.
Возражать Антон не стал принципиально.
– Заходите, Эльвира Борисовна, – протянул он женщине рецепт. – Если что – вызывайте на дом.
Благодарность Эльвиры Борисовны была столь тихой, что расслышать её практически не удалось. Стоило этой пациентке выйти, как в кабинет ворвался усач в плаще и с портфелем.
– Здрасьте вам! – гаркнул он молодцевато.
– Куда в верхней одежде?! – рявкнула в ответ медсестра. – Ну-ка, выметайтесь!
Господин в плаще, усы которого свисали до подбородка хохотнул.
– Я же не больной, я только хочу…
– Больной, здоровый – марш в гардероб! – Медсестра привстала в гневе. – Здесь вам не базар-вокзал, мужчина!
Усач вытянул из-за спины букет алых тюльпанов.
– Я только хочу вас поблагодарить, – шагнул он к медсестре. – Вы маму мою кололи, вчера закончили. Кудрявцева Елена Родионовна, помните? Рука у вас лёгкая, спасибо.
